— Но… — начал было Азаров.
— Может быть, я не физик? — поинтересовался Коробов. — Может быть, ты забыл, у кого я учился?
— Нет, я знаю, — сказал Азаров. — Но лаборатория эта, по-моему, все же химическая. Смотрите: эта сеть трубок, эти сосуды, это же вовсе не физика! У нас в лаборатории — в химико-технологическом, где я проходил практику — я ручаюсь, было такое же…
— Ну, пусть Калве рассудит, — примирительно проговорил Коробов, уже не раз прибегавший к этому средству во время споров: Калве любил не столько спорить, сколько находить общую точку зрения. — Ведь верно, Лаймон, это — физика?
— Не знаю, — хмуро ответил Калве.
— Ведь верно, Лаймон, это — физика?
— Не знаю, — хмуро ответил Калве. — Я не физик. И не химик тоже. Но обратите внимание на эти шкафчики с экранами. Даже некибернетику ясно, что это — портативные вычислительные устройства. А все эти трубочки, колбочки — эти колбочки и палочки, как я думаю, играют здесь чисто подсобную роль. Вычислители надо, может быть, охлаждать, а может быть — еще что-нибудь…
— Так… — протянул Коробов. — Вот уж действительно — рассудил. Командир, твое мнение мы оставим напоследок. А по-твоему, Раин, это, конечно, не что иное, как обсерватория? Ты, конечно, предполагаешь именно это!
— Я ничего не предполагаю! — сердито ответил Раин. — Я почти уверен, что это лаборатория, имеющая к астрономии самое непосредственное отношение. Всякий объективный наблюдатель, как, например, наш командир, должен будет это признать. Вот эта толстая труба, уходящая в сторону, — вы можете поручиться, что это не рефрактор? Да смотрите же, один конец ее утоньшается, понятно — это окуляр… Командир!
— Понятно, что нам ничего здесь не понятно, — сказал Сенцов.
— Ах, вот как! — пробормотал Раин. — Так я вам сейчас докажу!
Он широко шагнул вперед, намереваясь пересечь комнату и вблизи рассмотреть непонятное оборудование. То ли он неловко ступил, то ли пол оказался слишком скользким — но Раин все же поскользнулся, потерял равновесие, растерянно замахал руками… Падал он медленно — сказывалась небольшая, по сравнению с земной, сила тяжести — и, будь Раин без скафандра, он, конечно, сумел бы извернуться и удержаться на ногах. Скафандр же стеснял движения, и Раин растянулся во весь рост. Но только не на полу, а в воздухе…
Четверо космонавтов застыли в тех позах, какие бессознательно приняли, рванувшись на помощь к товарищу. Да, Раин повис в воздухе, на расстоянии сантиметров тридцати от пола. Словно упав на слишком упругий матрас, он несколько раз качнулся вверх и вниз и наконец замер, напряженно вытянувшись, не двигая ни одним мускулом. Только глаза его умоляли о помощи.
Сенцов первым сдвинулся с места, подошел — осторожно, при каждом шаге ощупывая пол носком ботинка. Нагнулся над Раиным и не смог удержать улыбки: очень уж комично выглядело лицо астронома — с изумленно поднятыми бровями, остекленелым взглядом, растерянно открытым ртом…
— Ушибся? — заботливо спросил Сенцов.
— Нет… Только подними, пожалуйста… — Раин едва шевелил губами.
— Боишься? — торжествовал Сенцов. — Там, наверху, ты на меня покрикивал, а здесь сам испугался?
— Ну, боюсь, — сердито ответил Раин. — Да ты что, в самом деле — смеешься?
— Космонавт, — поучительно начал Сенцов, — это человек, который…
Раин внезапно хитро прищурился, повернулся на бок, сильно ударил Сенцова под колени — командир растерянно сел, и опять-таки не на пол, а повис, застыл в сидячем положении. Как при невесомости… Но ведь здесь была тяжесть?
— Вот так, — произнес Раин. Голос его выдавал мрачное удовлетворение. Он медленно уселся на том невидимом, на чем лежал, затем осторожно встал и протянул руку Сенцову.
— Я не злопамятен, — милостиво сказал астроном.
Но Сенцов поднялся сам, попытался нащупать рукой то «что-то», на чем он только что сидел.
— Я не злопамятен, — милостиво сказал астроном.
Но Сенцов поднялся сам, попытался нащупать рукой то «что-то», на чем он только что сидел. Но стоило ему встать, как «что-то» сразу исчезло. Руки встречали лишь пустоту…
— Фантасмагория! — сказал Сенцов. — А ну-ка…
Он начал сгибать ноги, словно усаживаясь. И действительно, как и перед этим — сел. За ним опять уселся Раин. Войдя в комнату, разместились и другие — повисли в воздухе в сидячих позах друг подле друга.
— Такая, значит, мебель, — подвел итоги Коробов. — Где хочешь, там и садишься. А что такое? Газовой струи нет, магнитному полю нас не удержать — мы же не магнитные… Вот и еще одна загадка. Не связана ли она с рисунком пола? Узор ведь не нарисован. Это — металлическая сеть в полу. — Он на минуту задумался. — А зачем это вообще? Вижу только одно объяснение: экономия веса в полете. Может быть, в этой каюте их десять жило. Значит — десять коек, десять стульев и прочее. А тут ничего. Пустота — и не пустота. Стоят где-то какие-то устройства, и все. И, наверное, устройства эти компактны и легки. Еще одно доказательство уровня техники…
— А сколько еще будет… — откликнулся Сенцов, и непонятно было — произнес он это мечтательно или предостерегающе.
— Комфортабельная лаборатория, — сказал Раин. Затем лег и с удовольствием произнес: