После этого он с завидной непоследовательностью ступил на ступеньку. Взглянул вниз. Внезапно сильное головокружение заставило его закрыть глаза, когда же он открыл их, то сразу присел, инстинктивно защитив голову руками.
Сверху, из вертикального хода грозили упасть прямо на него нависшие над его головой точно такие же, как виденные давеча, роботы, непонятным образом державшиеся на отвесной стене… Азаров как можно теснее прижался к трубе, чтобы его не задело… Но автоматы не падали.
Внезапно сильное головокружение заставило его закрыть глаза, когда же он открыл их, то сразу присел, инстинктивно защитив голову руками.
Сверху, из вертикального хода грозили упасть прямо на него нависшие над его головой точно такие же, как виденные давеча, роботы, непонятным образом державшиеся на отвесной стене… Азаров как можно теснее прижался к трубе, чтобы его не задело… Но автоматы не падали. Потом какие-то темные пятна на отвесной стене привлекли его внимание. Он вгляделся — пристально, до боли в глазах.
Чем больше смотрел он, тем меньше оставалось сомнений: следы. Да, это были следы; кто-то прошел — и не очень давно — по этому ходу, по вертикальной стене… Он был, наверное, маленького роста: следы говорили о коротком шаге. Небольшая нога. И так же, как на башмаках земных скафандров, яснее всего отпечатались полукруги магнитных подковок.
Поистине неожиданности следовали одна за другой… Азаров сделал движение к стене, чтобы разглядеть следы в упор: один из них находился как раз на уровне глаз. И — снова что-то шатнуло его, налетело головокружение, а затем — следы на вертикальной стене исчезли. Он вытаращил глаза. Галлюцинация? Если да, то тогда или сейчас? И куда делись только что нависшие над ним конусы роботов?
Пожав плечами, Азаров решил все же возвратиться: ничего хорошего не приходилось ожидать от таких необъяснимых происшествий. Он взглянул себе под ноги, чтобы не ступить куда-нибудь в пустоту, и сейчас же нагнулся: следы были у него под ногами…
Следы были у него под ногами, и это были его следы, следы нерешительных шагов, какими приближался он к обрыву… Но ведь только что эта стена была вертикальной?.. Начиная смутно догадываться, Азаров вновь встал на ступеньку. Головокружение. И — следы на отвесной стене, угрожающе нависшие роботы…
Все было ясно, и все же понадобилось еще несколько раз ступить вперед и назад, чтобы понять наконец причину. Она была проста и невероятна. Направление тяготения в вертикальной трубе было иным, чем в ходе, ведшем из ангара. Для перешагнувшего невидимую грань горизонтальной становилась уже вертикальная труба, вертикальным же — ход, по которому он только что пришел. Его следы оказались на вертикальной стене, а стоявшие в проходе роботы показались нависшими над головой.
Это означало, кроме прочего, что в каждом ходе могли быть свои установки искусственной гравитации. Азаров обрадовался, что именно ему удалось открыть еще одну чудесную особенность спутника. И решительно шагнул вперед — в направлении, которое всего десять минут назад было для него безусловным и неоспоримым направлением вверх.
— В путь! Хозяева вряд ли ходили тут пешком, у них были, вероятно, средства передвижения по трубам. А мы пойдем, не гордые…
…Больше двух часов бродил он по улицам и переулкам затерянного в космосе города. Глазам его открывались обширные лаборатории, пустые хранилища, в которых когда-то, очевидно, находились обильные запасы. В одном зале оказался даже огромный — метров сто на двести — бассейн, на сухих стенах его виднелись следы, оставленные давно исчезнувшей водой.
Пилот проходил через просторные залы, уставленные непонятными устройствами, которые с одинаковым успехом могли предназначаться и для испытания машин, и для гимнастики, для тренировки мускулов.
Он разыскал и жилые каюты — они одни занимали целый этаж. Попытался прикинуть общее количество населения спутника. Получалось большое число, несколько тысяч человек. Азаров недоверчиво покачал головой.
Он все прибавлял шагу. Осмотр заинтересовал его, хотя никаких следов автоматической ракеты Азаров обнаружить не смог.
Он поднялся в очередной ярус. Открыл дверь… Там была громадная, на многие гектары оранжерея, залитая желтым, привычным, совсем солнечным, жарким светом. Этот зал не делился на отсеки и, видимо, был уже где-то в верхней (по отношению к остальным ярусам) части шара. В центре зала возвышалась, упираясь в потолок, толстая труба. Кроме нее, никаких опор не было.
Азаров направился к трубе. Путь лежал мимо длинных полос грунта. Космонавт нагнулся, растер щепотку в пальцах — мелкие, округлые частицы и… влажные. На этой почве в свое время, наверное, росло что-то, служившее продовольствием, теперь же ее покрывала желтоватая травка — может быть, потомки культурных растений, оказавшихся менее долговечными, чем машины, и выродившихся из-за отсутствия ухода, а возможно — и возросшей радиоактивности. Кое-где стояли странные, низкорослые, искривленные деревья без листьев, но с зеленовато-голубыми, просвечивающими ветвями. Они жили: устройства спутника продолжали подавать сюда воду, углекислоту, питательные вещества.