— Тот сэр Макс, с которым я знаком, легко согласится: «Да, конечно я тебе доверяю», а четверть часа спустя благополучно об этом забудет и снова пустится в расспросы: «А ты точно уверен, что все получится? А если не получится, что тогда? А может, еще раз прочитаем, что написано в рукописях, а потом спросим у Джуффина? А ты не хочешь сперва проверить свое заклинание на каких-нибудь портовых нищих?»
Он так точно воспроизвел мою манеру говорить, что я не смог сдержать улыбку.
— Твоя правда, сэр Шурф. Именно эти вопросы я и собирался непрерывно тебе задавать, слово в слово… Ладно, попробую не вести себя, как этот твой дурацкий знакомый сэр Макс. Обещать ничего не могу, но постараюсь. Как же ты, оказывается, хорошо меня знаешь!
— Да, неплохо. И кстати, важный момент… — Шурф даже перст указующий воздел к потолку, чтобы привлечь мое внимание. — Имей в виду, если мы с тобой совершим Обмен Ульвиара, я буду знать тебя еще лучше. А ты — меня. Строго говоря, у нас вообще не останется тайн друг от друга. Мне-то все равно, а тебе это может не понравиться.
Я призадумался было, но тут же решил махнуть на все рукой.
— Да ну, ерунда какая. Знай себе на здоровье. Подозреваю, тебя мои тайны не шокируют. Заодно мне их перескажешь, объяснишь, как я на самом деле устроен. А то у меня куча вопросов, особенно в последнее время…
— …и ни малейшей готовности слушать ответы, — подхватил он.
Все-таки внешность очень много значит. Я всегда подозревал, что пробуждаю в этом ужасном человеке дремучие отцовские инстинкты, но до сих пор он как-то держал себя в руках — ну, почти всегда. А стоило мне превратиться в малолетнего беспризорника, и Шурф как с цепи сорвался. Хотя теоретически должен бы понимать, что моя внешность — лишь видимость, в обоих случаях. У меня было огромное искушение — плюнуть на все дела и побежать показаться всем остальным коллегам, поглядеть, как они себя поведут. Но я устоял.
Сэр Шурф поднялся со стула.
— Что ж, если ты решился на обмен, я пошел.
— Куда это? — удивился я.
— На Сумеречный рынок за покупками. У меня в хозяйстве нет необходимых ингредиентов для изготовления Свечи Фиттеха.
— Возьми меня с собой, — попросил я. — А то останусь один, буду тут сидеть, думать всякие глупости и бояться. Ты же меня знаешь.
— Знаю. Но ты всерьез собрался выходить из дому в таком виде?
Судя по выражению обычно невозмутимой физиономии Лонли-Локли, мне снова удалось его удивить.
Я оглядел себя и понял, что он прав.
— Да, действительно. Вид еще тот. Жалко.
Друг мой неожиданно смягчился.
— С другой стороны, я намерен изменить облик, чтобы остаться неузнанным. Обычно для этого бывает достаточно переодеться. Но твое присутствие могло бы стать неплохим дополнением к маскировке, благо всем в городе прекрасно известно, что детей у меня нет. Что ж, попробую подыскать для тебя что-нибудь более пристойное, чем лохмотья Кобы.
Что ж, попробую подыскать для тебя что-нибудь более пристойное, чем лохмотья Кобы.
— Спасибо, дяденька! — пискнул я ему вслед.
Шурф не поленился обернуться, укоризненно покачать головой и только после этого вышел из кабинета.
В тот же момент в моем сознании раздался голос Кобы. Легок на помине.
«Сэр Макс, где тебя вурдалаки носят? — поинтересовался он. — Неужели до сих пор трех корон не заработал?»
«Представь себе, нет, — покаялся я. — И короны не набралось. Но я не виноват. Меня, можно сказать, усыновили, еще на рассвете. Причем не чужой человек, а старый друг, которому я ни в чем не могу отказать. К тому же он, в отличие от некоторых, дал мне выспаться. Словом, мое обучение накрылось медным тазом, ты уж прости».
«Ничего страшного, — успокоил меня Коба. — Я свалял дурака, когда взялся тебя учить. Мог бы сразу сообразить, что без толку. Ну хоть денег заработал… Кстати, не забудь вернуть мою одежду и забрать свою долю выручки».
«Лохмотья верну, — пообещал я. — А деньги оставь себе. Мне они и правда не нужны».
«Знаю, что не нужны. Но таков порядок, — сурово сказал Коба. — Если я оставлю себе твою долю, удача от меня отвернется, поэтому будь добр, не отказывайся. Я пришлю к тебе своего человека. Он отдаст деньги и заберет одежду».
«Только не сегодня, — взмолился я. — Мне не до того будет».
«Ничего, я подожду, — пообещал старшина нищих. И после короткой паузы спросил: — Ты на меня больше не злишься?»
«А разве я злился?» — искренне удивился я.
И почти сразу вспомнил — да, действительно, не далее как минувшей ночью. А кажется, вечность прошла и не я это вовсе был, а незнакомый, чужой человек.
«Сам видишь, я не только не злюсь, а даже не помню, с какой стати на тебя взъелся».
«То есть я не сверну шею нынче же вечером? И с моста не упаду? И от неведомой заразы не позеленею? Что ж, хорошо. Одно удовольствие иметь с тобой дело, сэр Макс. Но опасное, как почти все удовольствия».
На том мы и распрощались, довольные друг другом, насколько это вообще возможно между людьми, которых объединяет неудавшаяся затея.
Когда сэр Шурф вернулся в гостиную, я его едва узнал. И весьма вероятно, не узнал бы вовсе, если бы не теоретическое понимание, что кроме него войти сюда никто не может. И ведь, казалось бы, никаких разительных перемен и чудесных превращений в духе сэра Кофы. Просто сменил человек белоснежное лоохи на темно-красное с капюшоном, натянул тонкие алые перчатки, чтобы скрыть от любопытных взоров ногти, изрисованные защитными рунами, да усы с бородой не то наклеил, не то просто отрастил в одночасье, как это у них, могущественных колдунов, заведено. И еще слегка ссутулился, чего за ним отродясь не водилось. Вот, собственно, и все. А какой эффект!