Я предпринял последнюю неуклюжую попытку уклониться от беседы. Натянул на голову одеяло, еще и руками сверху прикрыл бедную свою башку. Нечего и говорить, что Лонли-Локли легко устранил это препятствие.
— Если я говорю, что сейчас тебе не следует молчать, поверь мне, это не каприз, а совет знахаря, — терпеливо объяснил он. — Кстати, лежать пластом тоже не лучший вариант. Давай-ка помогу тебе сесть. Я немного обучался целительскому искусству, когда состоял в Ордене Дырявой Чаши. Поверь, моих скромных познаний достаточно, чтобы помочь тебе прийти в себя не через три дня, а, скажем, к завтрашнему утру. Но для этого нужно слушаться. Потом можешь снова поступать по своему разумению, хотя не сказал бы, что это идет тебе на пользу.
В общем, я крепко влип. Переспорить сэра Шурфа Лонли-Локли — непростая задача, тут даже мое врожденное ослиное упрямство не работает. Правда, он не слишком часто вмешивается в мои дела, за что ему большое человеческое спасибо. Но если уж этот тип поставил перед собой благородную цель свить из меня пару-тройку веревок, будьте покойны, совьет, еще и узлом завяжет, чтобы мало не показалось.
Поэтому мне пришлось не только кое-как усесться, опираясь на подушки, но и рот открыть. Во рту, как оказалось, обитали звуки, поначалу не слишком членораздельные, но мой друг и мучитель был чертовски терпелив и настойчив. Поэтому пришлось эти самые члены как-то разделить.
— Я нажрался супа, чтобы найти Магистра Хаббу Хэна, — наконец выговорил я. И умолк в надежде, что теперь меня оставят в покое.
Не тут-то было. Сэр Шурф озадаченно покачал головой:
— Ничего не понимаю. Объясни по-человечески. кто такой Хабба Хэн, зачем он тебе понадобился и при чем тут суп Отдохновения?
Я окончательно уразумел, что мучения никогда не закончатся, смирился с этой мыслью и принялся рассказывать все с самого начала. Поскольку объяснения мои были сбивчивыми и путаными, пришлось повторить рассказ раз пять. За окном тем временем стемнело, а я с изумлением обнаружил, что дела мои, конечно, все еще плохи, но уже не так далеко безнадежны, как пару часов назад. Тошнота, по крайней мере, почти прошла. И тело ныло уже не с таким энтузиазмом. Появились шансы, что когда-нибудь ему это надоест.
— Это какая-то изумительная глупость, — резюмировал мой друг. — Из ряда вон выходящая. Тем не менее безумием от тебя не пахнет, что само по себе неплохо, но исключает самое простое и разумное объяснение ситуации. Если бы я знал тебя немного хуже, я бы решил, что ты меня обманываешь. Или что тебя околдовали. Но нет, пожалуй, ты действительно ел суп Отдохновения совершенно добровольно, в полной уверенности, будто это поможет делу. Поразительно. Не знаю, что и сказать.
— Конечно глупость, — вяло подтвердил я. — Но других идей у меня не было.
— А зачем какие-то идеи? — строго спросил Шурф. — Насколько я понял, ты ведь даже не пробовал найти этого загадочного Хаббу Хэна, так? Я имею в виду, просто ходить по городу и искать, как с самого начала советовал тебе сэр Джуффин.
— Не пробовал, — печально подтвердил я.
— Но почему?
— Так ведь заранее ясно, что ничего не выйдет. Искать и не хотеть найти — я так не умею. Вот ты, думаю, смог бы. Но я — не ты, к сожалению. Как будто сам не понимаешь, некоторые вещи попросту невозможны. И у каждого свой индивидуальный набор этих самых некоторых вещей.
— Я понимаю одно: нет ничего невозможного, — отрезал он. — Ни для меня, ни для тебя, вообще ни для кого. Трудно многое, да что там, почти все в жизни трудно. Но «невозможно» — это бессмысленное слово. Опасная, ложная идея. Зря ты в нее так вцепился.
Я вздохнул. В любом случае сил на спор у меня не было, да и смысла я в том не видел. Невозможное не перестанет быть невозможным оттого, что я прекращу называть его этим словом, — так мне тогда казалось.
— Скоро сюда придет сэр Джуффин, — сказал Шурф. — Он только что прислал мне зов. Не сомневаюсь, его знахарских познаний с лихвой хватит, чтобы завершить то, что я начал. А я поеду домой. Но прежде хочу попросить тебя об одном одолжении.
Я уж насколько был плох, а встрепенулся. Сэр Шурф Лонли-Локли, мягко говоря, не каждый день обращается к окружающим с просьбами. То есть практически никогда. Зачем ему чьи-то одолжения? Такой, в случае чего, сам возьмет все что причитается — если еще соблаговолит снизойти.
— Когда ты чего-то не понимаешь или не знаешь, как поступить, ты обращаешься за советом к сэру Джуффину, — сказал Шурф. — И это, конечно, правильно. Но я очень прошу, когда тебе в очередной раз покажется, будто ты все очень хорошо понимаешь и совершенно точно знаешь, что следует делать, не поленись обсудить свои достижения со мной. Например, сегодня утром пять минут беседы могли бы сэкономить тебе как минимум сутки времени; о здоровье и прочих вещах уже не говорю.
— Ладно, — неохотно согласился я, — Но учти, это будет довольно утомительно. В последнее время мне почти все время кажется, будто я лучше всех знаю, что мне следует делать.
— Это заметно, — сухо согласился мой друг. — Ничего, я как-нибудь справлюсь. Все лучше, чем каждый вечер рыскать по городу в поисках твоего почти бездыханного тела.