— Надеюсь, что нет, — вздохнул я. — Правда, мне очень не понравилась дворцовая камра. Передайте Королю, пусть они там приглядывают за кухней. А то мало ли…
— Вот видишь! — совершенно серьезно подхватил Джуффин. — Даже тут ты не можешь дать мне никаких гарантий. И это очень скверно, Макс. Обстоятельства сложились так, что я обязан охранять столицу Соединенного Королевства от всех возможных бед. А ты теперь — потенциальный источник этих самых бед. И что прикажешь с тобой делать? Не убивать же, действительно… Ладно, давай так: для начала ты постараешься выполнить мои инструкции насчет сна, поглядим, к чему это приведет. Если не поможет, будем думать дальше. Что-нибудь придумаем, головы у нас с тобой светлые. Так что не отчаивайся раньше времени. И заодно вообрази, как много досуга у тебя теперь будет. Нет худа без добра.
У меня по поводу худа и так называемого добра имелись свои соображения, но я не стал их высказывать. Вместо этого задал вопрос, от самой формулировки которого у меня в глазах темнело.
— А куда вы меня отправите, если бессонница не поможет? Домой?
— Домой? Что ты имеешь в виду? — удивился Джуффин. — А, ту причудливую реальность, которой ты когда-то принадлежал? Не дури, никто не заставит тебя туда возвращаться. Хвала Магистрам, во Вселенной столько разных обитаемых Миров! Есть где разгуляться.
Не могу сказать, что он меня действительно утешил. Но хоть так.
— Погоди-ка, — шеф остановил меня на пороге. — Еще кое-что. Думаю, ты должен возместить хозяину «Джубатыкского фонтана» причиненный ущерб. Формально ты, конечно, не обязан этого делать. Никто не докажет, что трактир сгорел именно по твоей вине. Но мы-то знаем…
— Мы-то знаем, — эхом повторил я. — Ладно, вы правы. Моего недельного жалованья хватит, как думаете?
— На твое недельное жалованье можно открыть полдюжины новых паскудных забегаловок вроде этой, — утешил меня Джуффин. — И имей в виду, тебе следует сделать анонимное пожертвование. Нам с тобой ни к чему лишние слухи, верно?
— Верно, — с облегчением согласился я.
Меньше всего на свете мне хотелось объясняться с хозяином загубленного притона, да еще и благодарности его выслушивать. Ну хоть от этой беды избавился.
Когда я брел по коридору Управления Полного Порядка, мне казалось, моя жизнь теперь превратится в ад. Я буду все время хотеть спать и при этом постоянно помнить, что всякое прикосновение головы к подушке может стать роковым и закончиться ссылкой. Бессонница и страх — дивное сочетание. Зная себя, я подозревал, что все это сведет меня с ума в кратчайшие сроки.
Но оказалось, что я здорово недооценил собственное легкомыслие. Вечером того же дня мы с Меламори взахлеб планировали путешествие в амобилере по окраинам Соединенного Королевства (я подозревал, что сейчас шефа будет очень легко раскрутить на внеочередной отпуск, и оказался совершенно прав).
Вечером того же дня мы с Меламори взахлеб планировали путешествие в амобилере по окраинам Соединенного Королевства (я подозревал, что сейчас шефа будет очень легко раскрутить на внеочередной отпуск, и оказался совершенно прав). После ночи, проведенной на службе, я хлебнул бальзама Кахара и отправился с визитами, благо число друзей-приятелей, забывших уже, как я выгляжу, было к тому моменту хорошо если не трехзначным. Весь день я бешеной собакой носился по городу, не забывая время от времени прикладываться к бутылочке с чудодейственным тонизирующим зельем, вечером принимал самое что ни на есть активное участие в аресте бывшего младшего Магистра Ордена Стола на Пустоши, в полночь провожал домой леди Меламори, да так увлекся этими грешными проводами, что на службу вернулся чуть ли не на рассвете и мирно задремал в собственном кресле, часа на два. Неудивительно, что обошлось без сновидений — после такого карнавала сон мой был похож на глубокий, приятный обморок, и это было лучше, чем ничего. Много лучше.
В таком ритме я прожил еще полдюжины дней, потом мы с леди Меламори все-таки реализовали часть своих безумных планов, то есть как следует прокатились по окраинам Соединенного Королевства, оглашая окрестности азартными воплями и до полусмерти пугая провинциалов своей лихой ездой. В городах, ради осмотра которых была, теоретически, затеяна поездка, мы, ясное дело, почти не задерживались, и размеры гостиничных бассейнов интересовали нас куда больше, чем памятники архитектуры.
Неудивительно, что из отпуска я вернулся в столицу почти таким же счастливым придурком, каким был в первые годы своего тутошнего бытия. Бессонница в сочетании с чудодейственным бальзамом Кахара, как ни странно, пошла мне на пользу, и в глубине души я уже был совершенно уверен, что снова выкрутился, как всегда.
Не тут-то было.
На третий, что ли, день после нашего возвращения я позволил себе задремать в кресле во время ночного дежурства — собственно говоря, только так я теперь и спал, наивно полагая удобную постель своего рода полигоном для разминки опасных сновидений. Почему-то мне казалось, что навещать меня, пока я дрыхну сидя, да еще и в кресле самого сэра Джуффина Халли, они не рискнут.