— От стервецы! — от души расхохотался хозяин, снова поворачивая шампуры. — «Колдовской силой!» А сила эта речным течением называется, между прочим. Я как в поместье приехал, в первую очередь мельницу водяную поставил. Водичка по Осетру течет, да молот пятипудовый поднимает, да роняет. И все, что моим мастеровым остается, так это раскаленную добела заготовку в формовочное отверстие сунуть, да дождаться, пока молот сверху саданет. Бац, и готово! Два смерда за день как раз по паре повозок всякого добра отковать успевают.
— Я вижу, Константин Алексеевич, ты эти три года времени не терял, — покачал головой гость.
— А чего его разбазаривать? — пожал плечами Росин. — Коли государь решил меня богатым приданым одарить, так пользоваться нужно. Если есть возможность не своими руками, а головой поработать, золото подаренное с толком в дело вложить, школьный курс по производственной практике вспомнить… В общем, грешно это: мочь и не делать.
— Да, — признал Толбузин. — Про твои поделки чугунные, Константин Алексеевич, в Москве уже понаслышаны.
— Баловство все это, — неожиданно сморщился Росин. — Глупость и баловство. Чугун не ковать, его лить надо.
— Так… лей, Константин Алексеевич, — не понял горечи хозяина боярский сын. — Коли надобно, запретов чинить никто не станет.
— Уже чинят, — вздохнул Росин. — Понимаешь, боярин… Что бы лить чугун, как воду, его нужно греть в больших количествах. Иначе остывает металл слишком быстро. Тонн по пять-шесть хотя бы, — и тут же поправился: — Пудов по пятьсот за раз. И процесс этот непрерывный. Один раз печь остынет, снова ее будет не разогреть. А как я могу рассчитывать на десять лет непрерывного литья, если о прошлом годе татары Тулу опять обложили? Один раз эти засранцы на мануфактуру налетят, и все старания — псу под хвост. Так что, боярин, дело это не от меня зависит, а от оружия русского. Как рубежи наши нечисть всякая грызть перестанет, так и с делом ремесленным все куда ходче пойдет.
— Не грусти, Константин Алексеевич, — улыбнулся Толбузин. — Бог даст, справимся со всей нечистью.
— Я знаю, — кивнул Росин.
Так что, боярин, дело это не от меня зависит, а от оружия русского. Как рубежи наши нечисть всякая грызть перестанет, так и с делом ремесленным все куда ходче пойдет.
— Не грусти, Константин Алексеевич, — улыбнулся Толбузин. — Бог даст, справимся со всей нечистью.
— Я знаю, — кивнул Росин. — Со всеми справимся. Просто не терпится. Однако, как говорится, спешка нужна только… Ага, вот, кажется, и пора…
Он снял с камней один из шампуров, с гордостью протянул его гостю:
— Вот, отведай, боярин, кавказского лакомства… Настенька, это тебе… Ну, и себя, любимого, тоже обижать не след.
На некоторое время возле дотлевающего костра повисла тишина. Люди, удерживая в руках шампуры, объедали с них мясо.
— Да, — признал Толбузин, истребив половину своей порции. — Снедь знатная. Особливо с дороги.
— М-м! — спохватился Росин. — Совсем забыл! Настя, бургундского гостю налей. С красным вином еще лучше пойдет!
Гость с благодарностью принял кубок, осушил. Продолжил трапезу, но уже не так жадно:
— А что ты, Константин Алексеевич, от дворни своей на берегу прячешься? Не боишься, что крамолу какую за тобой заподозрят?
— Наоборот, — покачал головой Росин. — Хочется дом свой прежний вспомнить. Искупаться, позагорать, как у нас принято было… Боюсь, как развлечения мои увидят, так уж точно в колдуны запишут. Ты вон, боярин, сразу креститься начал.
— За тебя испугался, Константин Алексеевич, — облизнулся Андрей Толбузин, примериваясь к очередному куску мяса. — Как руки, больше не болят?
— Спасибо, не жалуюсь, — Росин внезапно утратил аппетит, задумчиво вертя шампур в руке. — Кого же это здоровье мое вдруг заинтересовало? Никак место свободное на дыбе обнаружилось?
— Ну что ты, Константин Алексеевич?! — мотнул головой гость. — И в мыслях ничего близкого нет! Шах-Али с набега на Ливонию с такой богатой добычей вернулся, что все недоимки в цареву казну с лихвой покрыты. За что тебя, боярин, государь наш с благодарностью помянул. Спрашивал, почто не видно тебя давно? Как никак, боярин. Коли поместье тебе дадено, стало быть и службу нести должен.
— А много ли пользы будет от одного меча? — Росин все-таки откусил себе немного мяса. — Я про то тульскому воеводе уже сказывал. Пусть из писцовых книг вычеркнет, а я и тягло государево, и ямское, и пожилое в полной мере платить готов. С меня налог получится изрядный, с пяти-то мануфактур. Полк стрелецкий снарядить можно.
— Преданность и храбрость за деньги купить нельзя, Константин Алексеевич, — покачал головой гость. — Государь от тебя не корысть получить желает, а совет разумный. Поручение хочет дать, кое не всякий и выполнить способен.
— Зловеще, однако, вступление получается, — вздохнул Росин. — Сразу Ильей Муромцем себя чувствовать начинаешь, что с печи, да сразу супротив Соловья-Разбойника кинулся. И на какое Идолище Поганое царь меня послать желает?
Андрей Толбузин замялся, покосился в сторону женщины.
— Да, действительно, — согласился Росин. — Настя, налей нам еще вина. И давайте спокойно шашлыка поедим, без всяких намеков и загадок.