Брови у троих кубинцев полезли вверх. Потом Барьега осведомился:
— Юная сеньора тоже из него стреляет?
— Нет, профессор. У меня есть ножик, вот такой, — Анна раздвинула ладошки на полметра.
У меня есть ножик, вот такой, — Анна раздвинула ладошки на полметра. — Японская катана из отличной стали. Муж к свадьбе подарил.
— Дева Мария! Но зачем?! — вскричал полковник.
— Для защиты девичьей чести, — пояснила Анна и занялась своими ананасами.
С минуту царило молчание. Кабачок в этот ранний час пустовал, площадь тоже казалась безлюдной, лишь у здания полиции маячил часовой в защитной униформе. Черноглазая сеньорина принесла кофе, перебросилась парой слов с Анной и уселась в холодке у стойки бара, поглядывая на нашу компанию с нескрываемым любопытством. Столик, за которым мы сидели, и пара десятков других были вынесены из помещения на улицу, и только полосатый тент защищал нас от солнечных лучей. На площади вздымалась белесая пыль под налетавшим с гор ветерком, у церковной ограды торчали раскидистые деревья, окружавшие деревянный помост неясного назначания, рядом с мэрией выстроились шеренгой велосипеды — должно быть, транспорт местных чиновников. Жилые домики, обступившие площадь плотным кольцом, закрывали вид на плантации тростника и неширокую бурную речку, но на севере виднелись горы, чьи серо-коричневые каменные бока украшала яркая зелень. Горы мне активно не нравились. Мысленно я представлял камни и осыпи, лабиринт ущелий, тропинки, доступные лишь козам, и остальные прелести. Куча мест, чтобы укрыться, и все их за год не обыщешь.
Дон Луис раздавил окурок в пепельнице.
— Решено, амигос, я отведу вас к склепу! Чего нам бояться, раз у юной сеньоры есть длинный ножик?.. — Археолог вытащил новую сигару, осмотрел ее, понюхал и сунул в нагрудный карман. — Сейчас и отправимся. Я только прихвачу кирку и кое-какие инструменты.
— Договорились. — Я допил кофе и встал. — Дон Алекс, вы с нами?
— Непременно. Пойду подгоню машину.
Кортес пошел за джипом, а мы с Анной поднялись к себе в номер, к трем чемоданам и сундуку. Я отложил черный плащ, решив, что лазить в нем по скалам жарковато, повесил на плечо перевязь с метательными ножами и «шеффилд» в кобуре. Катану и кинжал сунул за пояс. Второй клинок доброй японской работы прихватила Анна, вместе с сюрикенами и флягой со святой водицей. Она была настроена очень решительно и про пальмы с пляжами уже не вспоминала — у нее, как у бывшего вампира, очень развит охотничий инстинкт. Натянув крепкие башмаки, она вытащила из чемодана пару соломенных шляп, но я от своей отказался — широкие поля закрывали обзор.
Мы спустились в бар по скрипучей деревянной лестнице. У стойки капитан Арруба любезничал с черноглазкой — оба улыбались и стрекотали, как пара влюбленных сверчков. Завидев нас, капитан сделался серьезным, оглядел мое ружье, кивнул одобрительно и зашагал вслед за мной на улицу. Мы вышли на солнцепек, и взгляд Аррубы обратился к горному хребту.
— Там есть другой поселений, — многозначительно произнес он. — За Каримба — Дос-Пинтос, Сан-Опонча, Трабахо-Нинья, Лос-Никитос…
— Лос-Никитос?.. — повторила Анна и затараторила на испанском. Выслушав ответ, объяснила: — Он говорит, что Лос-Никитос назван в честь Никиты Сергеевича. Разве у нас был такой президент?
— Не президент, а генеральный секретарь, — сказал я. — Так что с этим Никитосом, капитан? Ракетные шахты остались или что-то в таком роде?
— Шахты нет, — покачал головой Арруба. — Я хотеть сказать: Лос-Никитос, Лас-Торнадос и дальше Сан-Кристобаль-дель-Апакундо. Там…
На площадь выехал джип с полковником, и Арруба мгновенно увял, не успев выдать мне какую-то государственную тайну.
Там…
На площадь выехал джип с полковником, и Арруба мгновенно увял, не успев выдать мне какую-то государственную тайну.
Из «Паэльи» вышел дон Луис с огромным рюкзаком за плечами и с киркой в руках. В рюкзаке громыхало что-то железное, а поверх него лежали свернутый плащ и ломик. Добавить сюда мушкет и шпагу, и наш археолог был бы вылитый конкистадор эпохи Карла I.
Мы расселись — Барьега рядом с полковником, мы с Анной — на заднем сиденье. Взревел двигатель, и джип, поднимая тучи пыли, резво выкатился с площади. Было девять двадцать утра, и солнце пекло уже так, что плавились мозги. Но я, как все Забойщики, не слишком чувствителен к жаре и холоду — могу по углям босиком прогуляться или по арктическому снегу. Мы в некотором роде мутанты и отличаемся от нормальных людей. Сознавать это не очень весело, но что поделаешь… Для упыря нормальный человек всего лишь пища, а нас они боятся — и недаром, судари мои!
Покинув городок, мы выехали на дорогу и запрыгали по ней из ямы в колдобину. Анна прижалась ко мне, зашептала в ухо:
— Росита говорит…
— Стоп, — промолвил я. — Кто такая Росита?
— Как кто? Она тебе яичницу и кофе подавала!
— А, черноглазка! Так о чем вы с ней толковали?
— О танцах. Она говорит, что вечером на площади гулянье — не карнавал, но вроде того. Петарды пускают, из ружей палят, пьют, танцуют…
— Тоже хочешь пострелять и выпить? — спросил я.
— Хочу потанцевать!
— Так за чем дело стало?