Анна, отодвинув блюдо с куриными костями, мечтательно вздохнула:
— Ах, румба!..
— Румба, самба, каррамба, — пробормотал я.
— Каррамба — это из другой оперы, милый, — сообщила моя ласточка.
Я склонился к ее розовому ушку и прошептал:
— Хочешь поплясать?
— Конечно! Я ведь юбку купила, и туфли, и…
— Пригласи полковника, дорогая.
— Капитан мне больше нравится. Во-первых, мулат, во-вторых, он моложе, а в-третьих…
— Пригласи полковника, — настойчиво повторил я, и Анна, как послушная супруга, поднялась, одарила Алехандро Кортеса чарующей улыбкой и протянула ему ручку. Полковник расцвел.
Когда они скрылись в толпе танцующих, я уставился на Мигеля Аррубу. Он был не так чтобы пьян, но слегка навеселе. Как раз в том состоянии, когда человек любит пооткровенничать и поделиться всякими тайнами.
— Был у нас разговор, — напомнил я. — Про Лос-Никитос, за которым Лас-Торнадос и Сан-Кристобаль-дель-Апакундо. А дальше что?
Хмель мгновенно слетел с капитана. Он посмотрел на меня, потом — на дона Луиса, и произвел горлом звук, который издает повешенный — в тот момент, когда веревка ломает шею.
— На Кубе есть две государственные тайны, — усмехнувшись, произнес старый археолог. — Первая: сколько лет команданте. Вторая: где он в данный момент обретается.
— При чем тут команданте? — спросил я.
— При том, что кроме дворца у Пиноса была еще вилла в горах за Апакундо, — сообщил дон Луис, насмешливо поглядывая на Аррубу. — Роскошная вилла! Сейчас ее называют гасиендой «Эрмано Майор». [11] Это одна из резиденций команданте.
— И он сейчас там?
— Там, — пробормотал наконец капитан. — Очень, очень старый! Никуда не уезжать. Жить там с доктор. Много доктор, еще помощник и охрана.
Я призадумался. В сущности, что я знал про команданте? Что он герой, живая легенда, и что он в самом деле очень стар — лет, должно быть, за девяносто. Еще вспоминался анекдот советских времен: приходит Фидель к Хрущеву, срывает бороду, срывает парик, падает на колени и стонет: «Все, Никита Сергеевич! Не могу больше!» А наш генеральный секретарь, потрепав Фиделя по плечу, говорит: «Надо, Федя, надо!»
Ну, анекдот анекдотом, но при чем тут вампиры?
— Команданте живет на вилле в горах, — промолвил я. — Дай бог ему здоровья и долгих лет. А с нашими делами что за связь?
Капитан передвинул к себе бутылку с вином:
— Это есть Каримба.
— Он положил рядом куриную кость. — Тут, в Каримба, мертвый люди, си… Потом… — Он начал расставлять стаканы и выкладывать рядом косточки: — Дос-Пинтос, Сан-Опонча, Трабахо-Нинья, Лос-Никитос, Лас-Торнадос, Апакундо… Всюду есть мертвый люди, всюду! След вампир… Он не идти в большой город, не идти к берег, он идти в горы, идти к гасиенда «Эрмано Майор». Такой впечатлений. Твой понимать?
— Идет в закрытый район? — переспросил я.
Мигель Арруба кивнул.
— И вы боитесь, что у него есть цель? Что он доберется до команданте?
Новый кивок.
— А что за история со вчерашним налетом на ферму? Она тоже в закрытой зоне?
— Да. Близко к гасиенда. Снабжать команданте свежий фрукт и овощ. Там убит солдат. — Капитан сморщился, вспоминая. — Три… нет, четыре гвардиос и все работник. Много крепкий хомбре, а вампир не убит. Но! [12] Ни один!
— Благодарю за информацию, — сказал я. — Жаль, что полковник не сказал мне этого раньше.
— Дон Кортес — гранд начальник, отвечать перед Гавана, — сообщил капитан. — Где начальник, там всегда секрет. Совсем лишний тайна!
— Это верно, — подтвердил дон Луис. — У начальства тайны плодятся, как блохи на собаке. — Закурив сигару, он окутался дымом и спросил: — Вам пригодятся эти сведения, дон Педро?
— Еще не знаю. Надо подумать.
Но раскинуть мозгами я не успел — к столу, отдуваясь, вернулся полковник. На лбу его выступила испарина, усы обвисли.
— Ваша супруга меня… как это по-русски?.. затанцевала! Я еще могу схватиться с диким кабаном или диверсантом из Флориды, но — уфф!.. — вашей сеньоре я не соперник!
— Есть женщины в русских селеньях, — молвил я, отыскивая взглядом ласточку в толпе танцующих.
— Она из села? Никогда бы не подумал! — восхитился Кортес. — У нее манеры настоящей леди!
— Она из университета. Студентка, дон Алекс. А российский студент — самый выносливый в мире, если судить по размерам стипендии.
Мы выпили, потом повторили. С легкой руки дона Луиса затеялась беседа о студенческих днях, всяких проказах и шутках, веселых и не очень. Выяснилось, что из нас четверых лишь я сменил профессию; Кортес и Арруба были военными с младых ногтей, дон Луис учился на историка, а я закончил сельскохозяйственную академию с дипломом пчеловода, но стал Забойщиком. Говоря по правде, судари мои, я уж не помню, с какого конца к пчеле подходить… Зато снести башку вампиру — это мы умеем!
Попивая терпкое вино и поддерживая разговор, я следил за ласточкой. Она крутилась и вертелась как юла, сменив уже трех истекающих потом партнеров. За самбой следовал пасадобль, за пасадоблем — качуча, за качучей — румба, а потом что-то огненное, африканское, приплывшее на Кубу с Берега Слоновой Кости. Оркестр наяривал одну мелодию за другой, Анна плясала без устали, развевалась юбка вокруг ее стройных ножек, звонко щелкали каблучки, и временами народ расступался, давая ей место, люди хлопали в ладоши и что-то одобрительно вопили.