— …междоусобицу? — подсказала Джилл.
— Я хотел сказать — на кровосмешение. Из-за присутствующего здесь старшего инспектора Андерсона, его сына и Ребусовой жены, из-за вас с Ребусом, из-за Ребуса и этого типа, Рива, из-за Рива и Ребусовой дочери. Надеюсь, журналисты ничего не пронюхают. Вы обязаны позаботиться о том, чтобы этого не произошло, и обуздать любого, кто проявит прыть.
Вы обязаны позаботиться о том, чтобы этого не произошло, и обуздать любого, кто проявит прыть. Я понятно выражаюсь?
Джилл Темплер кивнула, с трудом подавив зевок.
— Отлично. — Супер кивком показал на Андерсона.- А сейчас позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы старший инспектор Андерсон благополучно добрался домой.
Уильям Андерсон, сидя на заднем сиденье машины, перебирал в уме осведомителей и друзей.
Двое-трое его знакомых наверняка кое-что знают о Специальном военно-воздушном полке. Безусловно, полностью замять такую историю, как дело Ребуса-Рива, невозможно, хотя его вполне могли изъять из архива. Тем не менее военным, скорее всего, что-то известно. Слухами земля полнится, особенно в таких местах, где меньше всего этого ожидаешь. Возможно, придется кое на кого надавить, кое-кого подмаслить, но он найдет ублюдка, даже если это будет последнее, что он успеет совершить в этой земной юдоли.
Или он будет тут как тут, когда это сделает Ребус.
Как Стивенс и надеялся, Ребус вышел из управления через черный ход. Полицейский, выглядевший вконец измученным, зашагал прочь, и Стивенс последовал за ним. Что произошло в управлении? Впрочем, не важно. Теперь, раз уж он увязался за Ребусом, ему наверняка удастся собрать материал, а материал этот сулит много интересного. Стивенс то и дело оглядывался, но, судя по всему, хвоста за Ребусом не было. То есть полицейского хвоста. Ему показалось странным, что Ребуса отпустили одного, — ведь действия человека, у которого похитили дочь, предсказать невозможно.
Стивенс рассчитывал увидеть развязку всей этой истории: он надеялся, что Ребус приведет его прямиком к главарям новой шайки наркодельцов. Не один брат, так другой.
Он как брат мне, а я — ему. Что же с ним стряслось? В глубине души Ребус знал, что привело Гордона на путь преступления. Их общее прошлое. Методы, какие к ним применяли. Посадить в камеру и сломить, а потом залечить раны. Правда, лечение, похоже, не увенчалось успехом. Оба они, каждый на свой лад, сломленные люди. Однако осознание этого факта не помешает ему оторвать Риву башку. Этому ничто не помешает. Но ублюдка надо было еще найти, а он понятия не имел, с чего начать поиски. Он чувствовал, как город смыкается вокруг него, наваливается на него всей тяжестью своей истории, не давая свободно вздохнуть. Инакомыслие, рационализм, просвещение — на этих трех духовных китах стоял и стоит поныне Эдинбург, и теперь эти магические формулы понадобятся и ему. Ему необходимо проявить самостоятельность мышления, но действовать практично и быстро, пустив в ход все свои познания и изобретательность, все доступные средства. Лишь бы природное чутье не подвело.
Через пять минут он понял, что за ним следят, и волосы у него на затылке встали дыбом. Это не обычный полицейский хвост, полиция лучше маскируется. Неужели это… Мог ли он подобраться так близко?… На автобусной остановке он встал и резко обернулся, будто бы проверяя, не идет ли автобус. Он увидел человека, юркнувшего в какой-то подъезд. Это не Гордон Рив. Это тот гнусный репортер.
Ребус прислушался к себе: дыхание выровнялось, пульс постепенно приходил в норму, но адреналин уже выделился в кровь, переполняя его желанием спастись, бежать куда глаза глядят, прочь от этого города, от преследователей, от темного облака страха, грозящего сию минуту поглотить его душу… Но тут из-за угла тяжело выполз автобус, и ребус вошел в него, так никуда и не убежав.
В заднее окошко он видел, как Стивенс, выскочив из подъезда, отчаянно пытается поймать такси. Ребус почти сразу забыл о репортере, у него и без того забот хватало. Он напряженно размышлял о том, как нее все-таки отыскать Рива. Правда, существовала возможность выждать. «К чему гоняться за Гордоном, — думал Ребус. — Ведь рано или поздно он сам меня отыщет». Но эта возможность почему-то пугала его больше всего.
А Джилл Темплер никак не могла отыскать Ребуса. Он исчез, растворился, как тень. Джилл звонила и расспрашивала с методичностью хорошего полицейского, но была вынуждена признать, что столкнулась с действиями человека, который и сам был не только хорошим полицейским, но вдобавок и одним из лучших бойцов спецназа. Он мог бы прятаться у нее под ногами, под столом, в ее одежде, и она никогда бы его не нашла. Его невозможно было найти.
Его невозможно найти, думала Джилл, потому что он не сидит на месте, а последовательно, не тратя времени даром, обходит улицы и бары Эдинбурга в поисках своей жертвы, зная, что, когда найдет ее, жертва вновь превратится в охотника.
Но Джилл продолжала искать. Она много размышляла об открывшемся ей страшном прошлом возлюбленного, содрогаясь при мысли о тех, кто заставил его пройти через почти нечеловеческие испытания. Бедняга Джон! А как бы она поступила? Она наверняка вышла бы из камеры и шла не останавливаясь, точно так же, как он. Однако и она страдала бы от сознания вины и постаралась позабыть о прошлом, чтобы хоть так залечить старые раны.