Но вскоре один из молодых врачей, встретив одну из молодых сестер,
глазки которой ему очень нравились, остановился поболтать с нею о
поступивших больных.
— Кто бы мог подумать, — сказал он, — что у этого симпатичного старого
джентльмена острое истощение от голода. Это, по-видимому, потомок
какого-нибудь старинного, гордого рода. Он признался мне, что уже три дня не
имел ни крошки во рту.
————————————————————
1) — Теодор, Рузвельт — президент США — с 1901 по 1909 г.
2) — Плимутские скалы, место высадки первых переселенцев из Англии в
1620 г.
3) — Сантос-Дюмон — бразильский аэронавт (1873-1932).
Русские соболя
Перевод Т. Озерской
Когда синие, как ночь, глаза Молли Мак-Кивер положили Малыша Брэди на
обе лопатки, он вынужден был покинуть ряды банды «Дымовая труба». Такова
власть нежных укоров подружки и ее упрямого пристрастия к порядочности. Если
эти строки прочтет мужчина, пожелаем ему испытать на себе столь же
благотворное влияние завтра, не позднее двух часов пополудни, а если они
попадутся на глаза женщине, пусть ее любимый шпиц, явившись к ней с утренним
приветом, даст пощупать свой холодный нос — залог собачьего здоровья и
душевного равновесия хозяйки.
Банда «Дымовая труба» заимствовала свое название от небольшого
квартала, который представляет собой вытянутое в длину, как труба,
естественное продолжение небезызвестного городского района, именуемого
Адовой кухней. Пролегая вдоль реки, параллельно Одиннадцатой и Двенадцатой
авеню, Дымовая труба огибает CBQHM прокопченным коленом маленький, унылый,
неприютный Клинтон-парк. Вспомнив, что дымовая труба — предмет, без которого
не обходится ни одна кухня, мы без труда уясним себе обстановку. Мастеров
заваривать кашу в Адовой кухне сыщется немало, но высоким званием шеф-повара
облечены только члены банды «Дымовая труба».
Представители этого никем не утвержденного, но пользующегося широкой
известностью братства, разодетые в пух и прах, цветут, словно оранжерейные
цветы, на углах улиц, посвящая, по-видимому, все свое время уходу за ногтями
с помощью пилочек и перочинных ножиков. Это безобидное занятие, являясь
неоспоримой гарантией их благонадежности, позволяет им также, пользуясь
скромным лексиконом в две сотни слов, вести между собой непринужденную
беседу, которая покажется случайному прохожему столь же незначительной и
невинной, как те разговоры, какие можно услышать в любом респектабельном
клубе несколькими кварталами ближе к востоку.
Однако деятели «Дымовой трубы» не просто украшают собой уличные
перекрестки, предаваясь холе ногтей и культивированию небрежных поз.
У них
есть и другое, более серьезное занятие — освобождать обывателей от кошельков
и прочих ценностей. Достигается это, как правило, путем различных
оригинальных и малоизученных приемов, без шума и кровопролития. Но в тех
случаях, когда осчастливленный их вниманием обыватель не выражает готовности
облегчить себе карманы, ему предоставляется возможность изливать свои жалобы
в ближайшем полицейском участке или в приемном покое больницы.
Полицию банда «Дымовая труба» заставляет относиться к себе с уважением
и быть всегда начеку. Подобно тому как булькающие трели соловья доносятся к
нам из непроглядного мрака ветвей, так пронзительный полицейский свисток,
призывающий фараонов на подмогу, прорезает глухой ночью тишину темных и
узких закоулков Дымовой трубы. И люди в синих мундирах знают: если из Трубы
потянуло дымком — значит, развели огонь в Адовой кухне.
Малыш Брэди обещал Молли стать паинькой. Малыш был самым сильным, самым
изобретательным, самым франтоватым и самым удачливым из всех членов банды
«Дымовая труба». Понятно, что ребятам жаль было его терять.
Но, следя за его погружением в пучину добродетели, и они не выражали
протеста. Ибо, когда парень следует советам своей подружки, в Адовой кухне
про него не скажут, что он поступает недостойно или не по-мужски.
Можешь подставить ей фонарь под глазом, чтоб крепче любила, — это твое
личное дело, но выполни то, о чем она просит.
— Закрой свой водоразборный кран, — сказал Малыш как-то вечером, когда
Молли, заливаясь слезами, молила его покинуть стезю порока. — Я решил выйти
из банды. Кроме тебя, Молли, мне ничего не нужно. Заживем с тобой
тихо-скромно. Я устроюсь на работу, и через год мы с тобой поженимся. Я
сделаю это для тебя. Снимем квартирку, заведем канарейку, купим швейную
машинку и фикус в кадке и попробуем жить честно.
— Ах, Малыш! — воскликнула Молли, смахивая платочком пудру с его плеча.
— За эти твои слова я готова отдать весь Нью-Йорк со всем, что — в нем есть!
Да много ли нам нужно, чтобы быть счастливыми.
Малыш не без грусти поглядел на свои безукоризненные манжеты и
ослепительные лакированные туфли.
— Труднее всего придется по части барахла, — заявил он. — Я ведь всегда
питал слабость к хорошим вещам. Ты знаешь, Молли, как я ненавижу дешевку.
Этот костюм обошелся мне в шестьдесят пять долларов. Насчет одежды я
разборчив — все должно быть первого сорта, иначе это не для меня. Если я
начну работать — тогда прощай маленький человечек с большими ножницами!
— Пустяки, дорогой! Ты будешь мне мил в синем свитере ничуть не меньше,
чем в красном автомобиле.
На заре своей юности Малыш, пока еще не вошел в силу настолько, чтобы
одолеть своего папашу, обучался паяльному делу. К этой полезной и почтенной
профессии он теперь и вернулся. Но ему пришлось стать помощником хозяина
мастерской, а ведь это только хозяева мастерских — отнюдь не их помощники —
носят брильянты величиной с горошину и позволяют себе смотреть свысока на
мраморную колоннаду, украшающую особняк сенатора Кларка.