Но ему пришлось стать помощником хозяина
мастерской, а ведь это только хозяева мастерских — отнюдь не их помощники —
носят брильянты величиной с горошину и позволяют себе смотреть свысока на
мраморную колоннаду, украшающую особняк сенатора Кларка.
Восемь месяцев пролетели быстро, как между двумя актами пьесы. Малыш в
поте лица зарабатывал свой хлеб, не обнаруживая никаких опасных склонностей
к рецидиву, а банда «Дымовая труба» по-прежнему бесчинствовала «на большой
дороге», раскраивала черепа полицейским, задерживала запоздалых прохожих,
изобретала новые способы мирного опустошения карманов, копировала покрой
платья и тона галстуков Пятой авеню и жила по собственным законам, открыто
попирая закон. Не Малыш крепко держался своего слова и своей Молли, хотя
блеск и сошел с его давно не полированных ногтей и он теперь минут
пятнадцать простаивал перед зеркалом пытаясь повязать свой темно-красный
шелковый галстук так, чтобы не видно было мест, где он протерся.
Однажды вечером он явился к Молли с каким-то таинственным свертком
подмышкой.
— Ну-ка, Молли, разверни! — небрежно бросил он, широким жестом
протягивая ей сверток. — Это тебе.
Нетерпеливые пальчики разодрали бумажную обертку. Молли громко
вскрикнула, и в комнату ворвался целый выводок маленьких Мак-Киверов, а
следом за ними — и мамаша Мак-Кивер; как истая дочь Евы, она не позволила
себе ни единой лишней секунды задержаться у лоханки с грязной посудой.
Снова вскрикнула Молли, и что-то темное, длинное и волнистое мелькнуло
в воздухе и обвило ее плечи, словно боа-констриктор.
— Русские соболя! — горделиво изрек Малыш, любуясь круглой девичьей
щекой, прильнувшей к податливому меху. — Первосортная вещица. Впрочем,
перевороши хоть всю Россию — не найдешь ничего, что было бы слишком хорошо
для моей Молли.
Молли сунула руки в муфту и бросилась к зеркалу, опрокинув по дороге
двух-трех сосунков из рода Мак-Киверов. Вниманию редакторов отдела рекламы!
Секрет красоты (сияющие глаза, разрумянившиеся щеки, пленительная улыбка):
Один Гарнитур из Русских Соболей. Обращайтесь за справками.
Оставшись с Малышом наедине, Молли почувствовала, как в бурный поток ее
радости проникла льдинка холодного рассудка.
— Ты настоящее золото, Малыш, — сказала она благодарно. — Никогда в
жизни я еще не носила мехов. Но ведь русские соболя, кажется, безумно
дорогая штука? Помнится, мне кто-то говорил.
— А разве ты замечала, Молли, чтобы я подсовывал тебе какую-нибудь
дрянь с дешевой распродажи? — спокойно и с достоинством спросил Малыш. —
Может, ты видела, что я торчу у прилавков с остатками или глазею на витрины
«любой предмет за десять центов»? Допусти, что это боа стоит двести
пятьдесят долларов и муфта — сто семьдесят пять.
Тогда ты будешь иметь
некоторое представление о стоимости русских соболей. Хорошие вещи — моя
слабость. Черт побери, этот мех тебе к лицу, Молли.
Молли, сияя от восторга, прижала муфту к груди. Но мало-помалу улыбка
сбежала с ее лица, и она пытливым и грустным взором посмотрела Малышу в
глаза.
Малыш уже давно научился понимать каждый ее взгляд; он рассмеялся, и
щеки его порозовели.
— Выкинь это из головы, — пробормотал он с грубоватой лаской. — Я ведь
сказал тебе, что с прежним покончено. Я купил этот мех и заплатил за него из
своего кармана.
— Из своего заработка, Малыш? Из семидесяти пяти долларов в месяц?
— Ну да. Я откладывал.
— Откладывал? Постой, как же это… Четыреста двадцать пять долларов за
восемь месяцев…
— Ах, да перестань ты высчитывать! — с излишней горячностью воскликнул
Малыш. — У меня еще оставалось кое-что, когда я пошел работать. Ты думаешь,
я снова с ними связался?! Но я же сказал тебе, что покончил с этим. Я честно
купил этот мех, понятно? Надень его и пойдем прогуляемся.
Молли постаралась усыпить свои подозрения. Соболя хорошо убаюкивают.
Горделиво, как королева, выступала она по улице под руку с Малышом. Здешним
жителям еще никогда не доводилось видеть подлинных русских соболей. Весть о
них облетела квартал, и все окна и двери мгновенно обросли гроздьями голов.
Каждому любопытно было поглядеть на шикарный соболий мех, который Малыш
Брэди преподнес своей милашке. По улицам разносились восторженные «ахи» и
«охи», и баснословная сумма, уплаченная за соболя, передаваясь из уст в
уста, неуклонно росла. Малыш с видом владетельного принца шагал по правую
руку Молли. Трудовая жизнь не излечила его от пристрастия к первосортным и
дорогим вещам, и он все так же любил пустить пыль в глаза На углу,
предаваясь приятному безделью, торчала кучка молодых людей в безукоризненных
костюмах. Члены банды «Дымовая труба» приподняли шляпы, приветствуя подружку
Малыша, и возобновили свою непринужденную беседу.
На некотором расстоянии от вызывавшей сенсацию парочки появился сыщик
Рэнсом из Главного полицейского управления. Рэнсом считался единственным
сыщиком, который мог безнаказанно прогуливаться в районе Дымовой трубы. Он
был не трус, старался поступать по совести и, посещая упомянутые кварталы,
исходил из предпосылки, что обитатели их такие же люди, как и все прочие.
Многие относились к Рэнсому с симпатией и, случалось, подсказывали ему, куда
он должен направить свои стопы.
— Что это за волнение там на углу? — спросил Рэнсом бледного юнца в
красном свитере.
— Все вышли поглазеть на бизоньи шкуры, которые Малыш Брэди повесил на
свою девчонку, — отвечал юнец. — Говорят, он отвалил за них девятьсот
долларов. Шикарная покрышка, ничего не скажешь.
— Я слышал, что Брэди уже с год как занялся своим старым ремеслом, —
сказал сыщик. — Он ведь больше не вожжается с бандой?
— Ну да, он работает, — подтвердил красный свитер.