Он задрожал от возмущения, даже кончик носа покраснел.
— Это не дешевая подделка!
— Об этом будем спорить потом. Важно другое: когда это изделие покинуло ваш дом?
— Оно не покидало моего дома.
— И опять вы заблуждаетесь. Ну так когда ее украли?
— Минут двадцать назад.
— Вот ваши доказательства и разлетелись в пух и прах. Двадцать минут назад я был здесь, в моей комнате.
Он растерялся, как я и ожидал.
— Говорите, были в вашей комнате?
— Да, в моей комнате.
— Один?
— Отнюдь нет. Здесь был Дживс.
— Кто такой Дживс?
— Вы не знакомы с Дживсом? Позвольте вас представить друг другу. Дживс… Сэр Уоткин Бассет.
— А кто вы такой будете, уважаемый?
— Попали в точку: это в высшей степени уважаемый человек. Мой камердинер. Я питаю к нему глубочайшее уважение.
— Благодарю вас, сэр.
— За что же, Дживс. Я только воздаю вам должное.
Папаша Бассет гнусно ухмыльнулся, отчего его физиономия стала еще безобразнее, если только это возможно.
— Сожалею, мистер Вустер, но я не могу считать ничем не подтвержденное
заявление вашего слуги бесспорным доказательством вашей невиновности.
— Ничем не подтвержденное, так вы сказали? Дживс, подите к мистеру Споду и пригласите его сюда. Скажите, что он должен прийти и подтвердить мое алиби.
— Слушаюсь, сэр.
Дживс выскользнул, будто танцуя шимми, а папаша Бассет принялся глотать что-то твердое с острыми углами.
— Сэр Родерик Спод был с вами?
— Конечно. Может быть, ему вы поверите?
— Да, Родерику Споду я поверю.
— Ну что ж, отлично. Он сейчас будет здесь.
Старый хрыч вроде бы задумался.
— Та-а-ак. Видно, я ошибся, заподозрив, что вы спрятали мою корову. Наверно, ее похитил кто-то другой.
— Если хотите знать мое мнение, тут орудовали посторонние, — заявила тетя Далия.
— Возможно, международная банда преступников, — подкинул мыслишку я.
— Очень похоже.
— Думаю, всем в Лондоне известно, что сэр Уоткин купил эту вещь. Помнится, дяде Тому она тоже приглянулась, и, конечно, он рассказывал всем направо и налево, кто стал ее обладателем. Очень скоро новость разнеслась по всем международным бандам. Они всегда держат нос по ветру.
— А уж до чего коварны, — вторила мне тетушка.
Когда я помянул дядю Тома, папаша Бассет слегка трепыхнулся. Нечистая совесть, надо полагать, поди избавься от ее угрызений.
— Что ж, нет смысла больше обсуждать этот вопрос, — сказал он. — Признаю, что в отношении коровы вы доказали свою непричастность.
Теперь перейдем ко второму обвинению: хищение каски полицейского Оутса. Она, мистер Вустер, находится у вас, мне это доподлинно известно.
— Да неужто?
— Не посетуйте. Полицейский получил достоверные сведения касательно этого непосредственно от свидетеля преступления. Поэтому я без проволочек приступаю к обыску вашей комнаты.
— Вы в самом деле считаете, что подобное возможно?
— Считаю.
Я пожал плечами.
— Хорошо, — сказал я, — отлично. Если вы так представляете себе обязанности хозяина по отношению к гостю, что ж, валяйте. Мы всячески приветствуем проверку. Но должен заметить, у вас весьма экзотические взгляды на то, как следует развлекать гостей, которых вы пригласили к себе отдохнуть. Не надейтесь, что я еще хоть раз нанесу вам визит.
Я предсказывал Дживсу, что будет потеха, когда этот троглодит и его коллега примутся обшаривать комнату, и как в воду глядел. Не помню, когда я еще так веселился. Но всякому веселью приходит конец. Минут через десять стало ясно, что ищейки сворачивают свою деятельность и собираются отчалить.
Сказать, что физиономия папаши Бассета была перекошена от злобы, когда он обратился ко мне, оставив поиски, значит не сказать ничего.
— По-видимому, мистер Вустер, я должен принести вам извинения.
— Сэр У. Бассет, никогда в жизни вы не произносили более справедливых слов, — изрек ответчик.
И, сложив руки на груди и выпрямившись во весь рост, я выслушал его извинения.
К сожалению, я не могу слово в слово воспроизвести речь, которую тогда дернул. Жаль также, некому было ее застенографировать, но я без преувеличения скажу, что превзошел сам себя. Раза два я в легком подпитии срывал аплодисменты, выступая на кутежах в «Трутнях», уж не знаю, заслуживало их мое красноречие или нет, но до таких высот, как нынче, я еще не воспарял. Из старика Бассета, как из чучела, прямо на глазах полезла набивка.
Вот я дошел до заключительной части и вдруг заметил, что его внимание ускользнуло. Он больше не слушал, он глядел мимо меня на что-то, что находилось вне моего поля зрения. Судя по его выражению, предмет действительно заслуживал пристального интереса, поэтому я тоже полюбопытствовал, что там такое.
Внимание сэра Уоткина Бассета было приковано к его дворецкому. Дворецкий стоял в дверях, держа в правой руке серебряный поднос для писем и визитных карточек. На подносе лежала каска полицейского.
Глава 14
Помню, Растяпа Пинкер, который, завершая свое образование в Оксфорде, работал в социальной сфере и обслуживал неблагополучные районы Лондона, — так вот. Пинкер описывал мне в подробностях ощущения, которые он испытал, когда в один прекрасный день распространял свет слова Божьего в Бетнал-Грин, а рыбный торговец неожиданно лягнул его ногой в живот. У него возникло странное чувство нереальности окружающего и одновременно почему-то показалось, что он вступил в густой туман. Почему я об этом вспомнил? Да очень просто: в тот миг я испытал нечто до смешного похожее.