Если надо рассказать интересную, увлекательную историю, поручите это Берти Вустеру, уж он не подкачает. Начав с того, какой цепенящий ужас охватывал Гасси при мысли, что он должен произнести спич за завтраком после венчания, я шаг за шагом описал ей во всей последовательности развернувшиеся события, и должен признаться, я был чертовски красноречив. Когда я дошел до последней главы, глаза ее глядели в разные стороны, но она почти верила мне.
— И вы утверждаете, что Стефани спрятала блокнот в папину серебряную корову?
— Прямехонько в нее и засунула.
— В жизни не слышала ничего более удивительного.
— Согласен, очень странно, но правдоподобно, сами рассудите.
— Согласен, очень странно, но правдоподобно, сами рассудите. Надо исходить из особенностей психологии индивидума. Вы скажете, что ни за какие деньги не согласились бы поменяться характером со Стиффи, но такова уж ваша кузина.
— Берти, вы уверены, что не придумали эту историю?
— Да зачем бы?
— Я слишком хорошо знаю, как вы бескорыстны.
— А, вот вы о чем. Нет, я ничего не придумал. Все чистая правда. Вы мне верите?
— Поверю, если найду блокнот там, куда его положила Стиффи, как вы утверждаете. Надо пойти посмотреть.
— Я бы на вашем месте пошел.
— Иду.
— Великолепно.
Она побежала за блокнотом, а я сел за рояль и стал наигрывать одним пальцем «Вы вернулись, счастливые дни». В сложившихся обстоятельствах это был единственный доступный мне способ самовыражения. Я предпочел бы съесть пару яиц под соусом карри, потому что напряжение, в котором я прожил вечер, отняло у меня немало сил, но, как я уже заметил, яйца под соусом не наличествовали.
Меня переполняла радость, Я чувствовал себя точно участник марафонского бега, который много часов обливался потом и наконец первым достиг финиша. Единственное, что мешало мне безраздельно предаться радости, была смутная мысль, что в этом злополучном доме каждую минуту может случиться что-то неожиданное и испортить счастливый конец. Не верилось мне, хоть убей, что «Тотли-Тауэрс» так легко сдался, он только делает вид, а сам исподтишка готовит какую-нибудь пакость.
Так и оказалось. Мадлен очень скоро вернулась, но блокнота в ее руках не было. В означенном месте ей не удалось обнаружить ни малейших его следов. И, как я понял по ее репликам, она решительно отказывается верить, что блокнот вообще когда-либо существовал.
Не знаю, выплескивали ли на вас когда-нибудь ведро ледяной воды. Мне довелось испытать такое в детстве по милости конюха, с которым мы не сошлись во мнении по какому-то вопросу. Вот и сейчас мне показалось, что я лечу в пропасть.
Поди попробуй что-нибудь понять. Полицейский Оутс говорил, что, когда происходит что-то подозрительное, опытный сыщик первым делом старается определить мотив, а уж каким мотивом руководствовалась Стиффи, когда утверждала, что блокнот в корове, хотя его там не было, мне вовек не постичь. Эта авантюристка нагло обвела меня вокруг пальца, только зачем? Зачем ей было обманывать меня? Вот что обескураживало. Нет, так это оставить нельзя.
— Вы действительно его там искали?
— Конечно.
— Хорошо смотрели?
— Еще бы.
— Стиффи клялась, что он там, она меня не разыгрывала.
— Вы так считаете?
— Что значит — я так считаю?
— Вас интересует мое мнение? Пожалуйста: я убеждена, что никакого блокнота и в помине никогда не было.
— Вы мне не поверили?
— Нет.
После такой отповеди говорить, разумеется, больше не о чем. Возможно, я произнес: «Ну что ж» — или издал какое-нибудь междометие, не помню, во всяком случае, я считал себя свободным. Приблизился к двери и словно в тумане распахнул ее. Я был поглощен своими мыслями.
Вам, безусловно, знакомо это состояние поглощенности своими мыслями. Вы глубоко ушли в себя, сосредоточились.
Вы глубоко ушли в себя, сосредоточились. Не замечаете того, что происходит вне вас. Я прошел чуть не весь коридор, ведущий к моей спальне, и только тогда мое сознание зарегистрировало страшный шум где-то рядом. Я остановился, стал осматриваться и слушать.
Этот шум на самом деле был стук, кто-то с грохотом колотил по чему-то. «Какой хулиган!» — возмутился я и тут же увидел самого хулигана. Хулиганом оказался Родерик Спод, он словно старался разнести в щепы дверь в комнату Гасси. Когда я подошел, дерево уже еле выдерживало канонаду ударов.
Зрелище мгновенно оказало успокаивающее действие на мои истерзанные нервы. Я будто родился заново. Сейчас объясню почему.
Наверно, всем знакомо приятное чувство облегчения, когда злая судьба упорно преследует вас и вдруг вы встречаете человека, на ком можно выместить долго подавляемую досаду. Коммерсант, у которого плохо идут дела, срывает злость на конторском служащем. Конторский служащий отыгрывается на посыльном. Посыльный дает пинка кошке. Кошка выскакивает на улицу и задает трепку котенку, котенок, замыкая круг, убегает в поле и принимается ловить мышь.
Именно это и произошло со мной. Доведенный до белого каления папашей Бассетом, Мадлен Бассет, Стиффи Бинг и иже с ними, преследуемый безжалостным Роком, я с отрадой подумал, что сейчас-то я сквитаюсь с Родериком Сподом.
— Спод! — властно крикнул я.