Человек сохраняя спокойствие:
— Не имеет значения. Если бы меня так ударил человек, то я бы тоже захотел как следует его ударить.
— Насилие против себе подобного. Какая удивительная расовая концепция!
— Разве? Вот почему наши братья по Узору так нас не любят.
Когда прибыл другой стражник, первый передал ему свою винтовку, взял Раньи под мышки и поставил на ноги. В мышцы как будто впились тысячи иголок. Но охранник заставил его двигаться по кругу, чтобы вернуть ногам чувствительность.
— Надеюсь, они решат, что ты человек, — сказал охранник; стоны Раньи не внушали ему ни малейшего сострадания.
— Почему?
— Потому что тогда у нас появится возможность видеться чаще. И уже не будет вокруг никаких крыс и ящериц, которые бы тебя защитили. Наконец, Раньи сумел стоять самостоятельно и освободился от объятий стража.
— Я тоже мечтаю об этом, — ответил он ровно.
Когда Раньи ответил ему, тот отреагировал чисто по?человечески — он улыбнулся.
Среди тех, кто сейчас столпился в холле, была и Нейда Трондхайм.
Раньи задумчиво поглядел на нее, но страж ткнул стволом ему в спину.
— Я бы провел с тобой наедине еще немного времени, но твои хозяева нервничают. Иди. Если ты снова что?нибудь учудишь, если ты только взглянешь на меня, я тебя ударю там, где всего больнее, коли уж мы с тобой одинаково устроены.
Окруженный усталыми и вооруженными людьми и массудами, Раньи вернулся в ту комнату, откуда так стремительно, но неудачно бежал. На этот раз дверь за ним была плотно заперта.
К нему подошла Трондхайм:
— Все в порядке. Я не виню тебя. Тебе была нанесена большая травма. — Она попыталась положить руку ему на плечо, но он сбросил ее. Она села на место.
Вновь он стал центром всеобщего внимания.
— Ну давайте, показывайте мне все картинки, которые хотите, заявил он. — Хотя, если вы желаете меня поразвлечь, есть и более легкие способы. Но не думайте, что сумеете когда?нибудь убедить меня в том, что я являюсь чем?то иным, чем я есть на самом деле.
Высокая женщина медленно покачала головой.
— Вы — человек. Нравится вам это или нет, но доказательство налицо.
Даже нынешняя вспышка ярости это доказывает. Ни один ашреган, подвергшийся или не подвергшийся изменениям, не зашел бы так далеко.
— Да, он прав. — Внимание перешло на Первого?по?Хирургии. Пожилой гивистам кажется, хорошо перенес случившийся с ним неприятный эпизод. — Я не думаю, что мы сумеем убедить вас словами или картинками, — сказал он Раньи. — В вас слишком укоренилось это убеждение. Нам нужно сделать что?то другое.
— Пожалуйста, — насмешливо заметил Раньи. — Ничто не изменится.
Двойные веки моргнули.
— Я очень прошу вас перемениться.
Глава 11
Он не знал, когда и как они ввели ему снотворное. Может быть, с питьем или с едой, или оно было распрыскано в воздухе его комнаты. Почувствовав вдруг необычайную сонливость, он попытался бороться с ней, громко кричать, биться о стены, делая все возможное, чтобы не заснуть.
Теряя сознание, он успел задать себе вопрос: а для чего именно им вдруг потребовалось усыплять его. Может быть, они собираются перевезти его в другое место и, помня его последнюю попытку бегства, решили не рисковать. Зная свое состояние ума и свои способности, он тоже не стал бы рисковать на их месте.
Он оценил тот факт, что забытье на него нахлынуло безболезненно, но в конце концов Омафил был цивилизованным местом.
Интересно, как бы с ним поступили люди? Эта неприятная мысль была последней, которая пришла ему на ум, перед тем как впасть в глубокий сон.
Большое количество существ собралось рядом с видеоэкранами, разбросанными по учреждению и по всему Омафилу. В операционной народу было мало. Женщина?врач с Земли была среди присутствующих, но не для того, чтобы проводить операцию, а чтобы советовать и наблюдать. Она большей частью преподавала, и давно потеряла необходимые для проведения операции навыки. Но она участвовала в изучении Раньи с самого начала и понимала, что его присутствие будет помогать окружающим.
Эту операцию предстоит провести Первому?по?Хирургии и в высшей степени опытному о’о’йану. Оба они являли собой цвет медицинских достижений Узора.
За одним единственным исключением людей не допускали к хирургии. Хотя операция будет проводиться на человеческом мозгу, ни один человек на ней не присутствовал. Никто из них не обладает точностью, которой обладают гивистамы или о’о’йаны. Им оставалось стоять рядом и завидовать. Хотя все присутствующие были преисполнены уверенности и надежды, все же подсознательно ощущалась некоторая неловкость перед предстоящей процедурой. Хотя необходимость операции долго нуждалась, все ее детали были заранее продуманы, все понимали, что они вступают на неизвестную доселе территорию. Изучение Узора Homo Sapience уже не раз давало неожиданные результаты. И хотя каждый знал, чет они ожидают, но нервная система человека всегда могла дать самый непредсказуемый результат. К паре хирургов Узора были приставлены в помощь еще два хирурга?человека. Один стоял рядом с операционным столом, а у другого, с бронзового цвета кожей длинные и чувствительные пальцы, казалось, были взяты от другого тела. Хотя мастерство и снискало ему заслуженную славу среди людей, он присутствовал лишь в качестве советника и наблюдателя. Руки, которые провели сотни операций на себе подобных, не имели права касаться этого пациента. Даже в случае крайней необходимости ему не позволят прикоснуться к микрохирургическим инструментам, разложенным здесь. Это будет разрешено лишь союзникам, которые обладали более точными и более четкими движениями, чем величайший хирург Человечества всех времен.