ночь
Меч пропал.
Но ведь не сам же он удалился погулять?
Для очистки совести Баг сызнова погладил ладонью пространство над столешницей. Нету. Только медвежат чуть не задел. Глаза Бага быстро привыкали к темноте — покуда он прогуливался по карнизу, из безветренной пустоты под его ногами все же светили уличные фонари, а в кабинете их и в помине не было.
Что-то стало различаться. В глубине помещения угадывались очертания шкапов и тусклое поблескивание их стекол.
Ни звука. Ни движения.
Но тренированное ухо Бага все же засекло неподалеку сдерживаемое, едва слышное — но все же слышное — дыхание нескольких человек. И кто-то из них имел глупость прикоснуться к багову мечу.
Это он напрасно сделал. Это он зря.
Баг начал сердиться.
«Подозрительно, — размышлял он, сидя на корточках и втянув голову в плечи, — что домой к сошедшему с ума соборному боярину ночью являются какие-то подданные. — Баг, чуть привстав, аккуратно и беззвучно снял с ближайшей стены пару длинных трубок. — Вон как над головой-то у меня просвистало. Еще Учитель говаривал: «Вглядись в те ошибки, которые человек делает, — и познаешь, насколько он человеколюбив» [37] . Швырять в живое ножиком — очень нечеловеколюбивый поступок, а уж упереть мой меч — редкостно большая ошибка. И зачем, спрашивается, такие нечеловеколюбивые и падкие до ошибок подданные сюда, в кабинет, являются? Уж ясное дело, не за кальяном с изумрудами, потому что он в прихожей. И не за романом «Шифу и Маргарита», хотя это и дорогое издание, и даже в футляре. Они приходят за тем же, за чем и я — за «Словом о полку Игореве», вот за чем!» — Баг взвесил трубку на ладони: вполне увесистая попалась трубка.
Слева послышался отчетливый характерный шорох.
«Ой, ползет!» — понял Баг, на мгновение высунулся из-за стола, метнул трубку на звук и исчез за другой тумбой стола. Кто-то хекнул от боли.
В стену над головой Бага снова пару раз увесисто стукнуло.
«Ну точно, ножами кидаются. Нехорошо…»
Баг коротко, без замаха швырнул другую трубку через весь кабинет; трубка врезалась в развешанных в темноте сестриц, и они все вместе, с радостным и бодрым деревянным стуком, осыпались на пол; метнулись смутные тени-силуэты.
«Кажется, четверо, — определил Баг, снова прячась за тумбой стола. — Четверо и с разных сторон».
— Четверо и с разных сторон».
— Вэйтухай [38] , выходи… — вдруг предложил приглушенный голос.
«Уже бегу, — ехидно подумал Баг, добыв еще пару трубок. — Вот только халат поглажу».
— Отдай книгу, — раздался замогильный, явно измененный голос с другой стороны.
«Ну точно! Тридцать три Яньло, да что ж в этой книге такое?!»
И Баг собрался было швырнуть очередную трубку с целью более точного определения расположения противника перед неожиданным на оного нападением, как вдруг увидел два поразительно знакомых зеленых глаза — на шкапу, в противуположной части кабинета; глаза горели во мраке, как два огромных светляка.
«Что он тут делает?! Я ж его в повозке оставил!» — взволновался Баг и тут же понял, что именно делает в кабинете соборного боярина ад-Дина рыжий кот с зелеными глазами: охотится. Пара жутких светляков некоторое время перемещалась, потом оба замерли, даже как-то сжались на мгновение, и тут — темная молния с душераздирающим мявом пала со шкапа вниз, и там, внизу, кто-то тонко заверещал в ужасе; к визгу примешивалось боевое шипение.
— Ой, уберите его! Уберите! — в полный голос тонко орали в темноте. На крик метнулись тени.
«Ага, сейчас!» — подумал Баг со злорадством.
— Уа-а-а-а-у-у-у-у… — кровожадно завывал в ответ Судья Ди, и слышен был треск терзаемой материи.
Если бы Баг не знал, какого размера кот издает эти звуки, он решил бы, что где-то недалеко всерьез воюет средних размеров рысь.
— И вам не стыдно, подданные? — спросил Баг, перепрыгивая стол и тем самым сразу оказываясь в гуще событий. — Вчетвером на одного маленького кота?
Не дожидаясь ответа, он изгнал из головы мысли и нанес серию ударов по двум ближайшим черным силуэтам. Довольно юрким, надо признать.
Глухо звякнул упавший на ковер очередной нож.
Раздался звон бьющегося стекла: кто-то, сбитый кулаком Бага с неправедного пути, угодил в шкап.
А тут и Баг получил чувствительный удар в левое плечо; по чудесному наитию он успел уклониться, иначе угодили бы в голову.
«Амитофо…»
Справа воздух рассек меч. Баг от души заехал пяткой в живот тому, кто метнулся навстречу слева, — метнувшийся отлетел к стенке, с которой немедленно осыпались последние многострадальные трубки. Что-то не было видно конца потасовке, и Баг сосредоточился, настраивая себя не на мимолетную стычку, а на серьезное деятельное мероприятие: получить рану от собственного меча представлялось совершенно несообразным.
Глаза уже совсем привыкли к темноте. Баг стоял лицом к лицу с высоким нападающим; тот недвижно застыл, выжидая и держа меч над головой в поднятых руках.
Время работало против Бага: уже начали шевелиться поверженные, и каждую минуту можно было ожидать нападения сзади; но тут высокий дернулся, вскрикнул, забыл про меч и нелепо запрыгал на одной ноге, отчаянно встряхивая другой: в эту другую мертвой хваткой с горловым урчанием впился всеми когтями и зубами Судья Ди.