Отсюда открывался прекрасный вид на Георгиево Поле — был отчетливо виден трепетный свет вечного огня, особенно яркий в этот глухой полуночный час — и на Великокняжеский Летний сад, темнеющий громадами крон столетних лип и дубов.
Вид ничем не замутненный: в левой, ближней к столу половине рамы огромного окна, скругленного наверху в виде арки, стекла отсутствовали напрочь и уж не препятствовали спокойному и вольному течению ночного эфира внутрь боярских апартаментов; с правой стороны нависали три ужасающих осколка.
«Неизбежно выпадут… — отстраненно подумал Баг, — надо сказать, чтоб убрали… »
В рукаве запиликала трубка.
— Драг еч? Добрались? Ты дома? Хорошо… У Стаси чудесная мама? Ну… Нет, я еще не был ей представлен. Как Жанна? Более-менее? Понятно… Ладно, хорошо, спасибо тебе… Да ничего пока не ясно! То есть на первый взгляд как раз ясно все — но как-то несообразно… Ладно, что сейчас говорить — надо разбираться тщательно. Я посмотрю тут, что к чему да почему… Утром заеду, расскажу толком.
Прекрасный вечер шестерицы прервался самым пренеприятным образом. Даже повидавший виды и побывавший во многих переделках Баг содрогнулся, когда, отмахнувшись от последних крупных осколков, закрыл веер и разглядел — что же упало буквально им на головы.
Мгновения назад этот человек дышал одним с ними прозрачным воздухом уходящего лета. Теперь он мертвым комом, врезавшись в камни точнехенько головой, лежал на брусчатке, нелепо вывернув одну ногу и раскинув руки.
Богдан побледнел. Жанна испустила задушенный вздох и мягко стала оседать наземь; Богдан успел ее подхватить только потому, что она держала его под руку.
Стася смотрела на тело широко открытыми глазами, и у нее что-то булькало в горле. Баг еще удивился — не может быть, не бывает у человека таких громадных глаз.
Потом Стася пронзительно завизжала.
Все это напоминало какую-то уродливую синематографическую картину — из тех, которыми так любят скрашивать однообразную свою жизнь себялюбивые западные варвары: глядят на половодье экранной крови и млеют от облегчения: «Хорошо, что это не со мной… »
Баг не очень помнил, как они привели в чувство Жанну, как с трудом успокоили Стасю и как он, остановив повозку такси, сумел посадить в нее друзей — с тем чтобы они поскорее покинули кошмарное место. Богдан пробовал возражать — нет, еч, я должен остаться. Нет, отвечал Баг терпеливо, останусь я, драг еч, как свидетель, а ты должен позаботиться о Жанне, она еще не совсем оправилась от асланiвськой травмы, да и Стасю домой отвезти…
Какой вечер пропал!
Баг тряхнул головой.
— Прошу простить, драгоценный преждерожденный Лобо… — Мимо него к окну с чемоданчиком прошел научник, человек невыразительной внешности, уже почти лысый. Баг хорошо знал его — то был весьма сведущий следознатец Управления Антон Иванович Чу, человек деятельный и немногословный. Не раз они с Багом работали вместе.
— Да-да, конечно… — Баг, чтобы не мешать, отошел от окна.
Все в кабинете говорило о достатке и высоком положении его ныне покойного хозяина: изразцовый высокий камин, дорогие, заполненные книгами шкапы с инкрустациями, редкие картины старых ханьских мастеров, икона Спаса Ярое Око в серебряном окладе, отделанном изумрудами, наградной драгоценный меч на отдельной подставке. «Ртищев Христофор Феодорович. Истиной правлению прозорливо помогающий, — прочел Баг на нефритовой пластине на ножнах подле иззолоченной гарды. — Ртищев… Ртищев… »
Блеснула вспышка: научники приступили к работе. Их негромкие скупые реплики звучали буднично и по-деловому.
— Ртищев… Ртищев… »
Блеснула вспышка: научники приступили к работе. Их негромкие скупые реплики звучали буднично и по-деловому. Фотографирование. Осмотр места происшествия. Личность потерпевшего. Свидетели.
Рутина.
В дверях есаул Крюк отдавал вэйбинам какие-то распоряжения.
«Как-то он устало выглядит, — подумал Баг, доставая пачку «Чжунхуа», — а может, просто нездоров… »
Крюк поймал взгляд Бага и вяло улыбнулся.
— Что-то недавно жгли, — донесся до Бага голос второго научника, присевшего у камина, — что-то бумажное. Очевидно, книгу. — Научник подхватил пинцетом обгорелый ломоть переплета и ловко бросил в подставленный вэйбином прозрачный пакет.
— А что за книга? — заинтересованно спросил Баг.
— Пока не могу сказать точно… Только после приборной обработки пепла и обугленных остатков.
«То ли боярин сам жег перед прыжком… То ли кто-то из домашних уже после… »
Баг в раздумье достал роговую карманную пепельницу и вернулся к столу.
Бумаги. Много бумаг. Трогать их Баг не стал — не он ведет осмотр, в конце концов. Просто молча стоял, курил и смотрел.
«Александрийский Гласный Собор. Соборный боярин Ртищев, — прочел он красивую вязь на одном из лежавших сверху листов. — Проект челобитной о снижении налогов с высокотехнологичных предприятий, расположенных на территории Александрийского улуса… »
«Амитофо… Событие-то из ряда вон… » К столу подошел завершивший обследование окна Антон Чу.
— Ничего такого, — пожал он плечами в ответ на вопросительный взгляд Бага, — на первый взгляд, никаких признаков насилия. Во всяком случае, у окна боярин был один. — И склонился над пепельницей.