Череп епископа

— Не меньше трех часов, брат, — отозвался барон фон Гольц.

— Я ничего не помню из того, что случилось… — пожаловался командующий.

— Мы почти собрались взять этот паршивый городишко, — доложил барон, — но тут одну бомбарду разорвало, бомбардиров разнесло в клочья, еще нескольких наемников покалечило или убило. Тебя тоже откинуло на полсотни шагов, брат, и мы все думали, что ты погиб. Но ты поднялся и приказал трубить штурм.

— Это я помню, — кивнул кавалер, и схватился за голову из-за резкого приступа боли. — Кажется, русские бомбардиры успели прибежать к пушкам.

— Ты приказал играть отступление, брат, и упал без чувств.

— Да, мы упустили время, — выдохнул сын Кетлера. — Скольких мы потеряли?

— Перед воротами осталось восемнадцать ландскнехтов.

— Да, они успели, — повторился кавалер Иван.

— Но почему, почему мы не продолжили штурм? — не выдержал епископ. — Солдаты почти входили в ворота.

— Они умирали в воротах, — поправил его командующий, откидываясь обратно на солому. — Я знаю это, хотя и не видел. Во всех крепостях ворота остаются самым уязвимым местом, и их защищают лучше всего. В воротных башнях наверняка стоит несколько бомбард, которые умеют стрелять только по дороге, ведущей в город, но стреляют часто и много. Мы могли прорваться, пока русские бомбардиры не проснулись, но теперь… Теперь они убьют восемь из десяти тех, кто подойдет к воротам. У нас слишком мало людей, чтобы захватить селение такой ценой. Завтра мы начнем рыть циркумвалационную линию и начнем атаку тихой сапой. Придется пока остановиться лагерем в этой деревеньке… Как ее?

— Подкурье, — напомнил епископ.

Сына великого магистра осторожно переложили на повозку, что служила для доставки пищалей, и повезли назад. Командовать вставшими в виду крепости отрядами из полусотни вооруженных мушкетонами наемников и сотни ливонских латников из епископской армии остался Аугуст де Толли вместе с бронированным кулаком из двенадцати дерптских дворян.

В разоренной деревне истошно вопил в каком-то из домов одинокий младенец. Зарезать его рука ни у кого не поднялась, но и забирать его было некому. На земле, распятая между изгородью и бревенчатым сараем лежала привязанная к колышкам обнаженная девка лет пятнадцати. От души попользовавшиеся ею победители так и забыли свою жертву на улице и сейчас падающие на тело одинокие снежинки уже не таяли, а волосы и ресницы покрывала седая изморозь.

— Очистите мне крайний дом, — брезгливо поморщившись, распорядился епископ. — И уберите трупы на улице.

Один из охраняющих его воинов послушно кивнул и удалился.

— Вы тоже ступайте с ним, — отогнал остальных телохранителей священник и в гордом одиночестве двинулся к прибрежным камышам. Оглядевшись и убедившись, что его никто не видит, он тихо позвал:

— Демон, ты здесь?

— Разумеется, смертный, — зашелестел коричневыми кисточками камыш. — Ты наконец придумал для меня задание?

— Ты можешь узнать, успели послать из крепости гонца за помощью, или нет?

— Конечно, — мелко задрожали стебли.

— Конечно послали. Лукьян Мошин вышел из задней железной калитки у башни с колодцем, и вывел с собой двух коней.

— Ты можешь его остановить?!

— Могу… — довольно рассмеялся голос, и камыш облегченно замер.

* * *

Отрок Лукьян, сын стрельца Мошина, по темноте никуда не торопился, двигаясь неспешным шагом по огибающей болото тропе, ведущей к юшкинскому хутору. Он понимал, что весть о нападении ливонцев на город нужно отвезти во Псков как можно скорее — но понимал и то, что если он по глупости своей налетит в сумерках на какой-нибудь сук или оскользнется на льду, то помощи его родной крепости дождаться уже не удастся.

После того, как позади осталось версты три дороги, а на быстро светлеющем небе погасли почти все звезды, он пустил коней рысью, потом в широкий намет. Он подумал о том, что Юшкиных нужно тоже предупредить об опасности, чтобы они успели отогнать скот и спрятаться сами в непроходимой лесной чаще, а также о том, что, проскочив через бобровую вязь к озеру, можно сэкономить немного времени.

Лукьян сильно удивился промелькнувшей в голове бредовой мысли, но коней все-таки повернул. Продираясь через густой осинник, волей-неволей пришлось перейти на шаг, однако отрок продолжал упрямо ломиться вперед, сожалея о том, что от чистой озерной глади его отделяет не меньше пяти верст.

— Этак я до вечерней зари здесь застряну, — понял гонец, понукая коня.

Под копытами затрещал лед, тонкие ноги скакуна провалились сразу почти по колено.

— На дорогу возвращаться потребно, на дорогу, — испугался отрок и… с силой хлеснул плетью коня.

Жеребец прыгнул вперед и провалился почти по брюхо. Заводной конь испуганно заржал, замотав головой, вырвав поводья и шарахнулся назад.

— Пропаду, — засосало холодом в желудке. — Совсем я здесь пропаду.

Лукьян слез с коня на лед и пешком двинулся дальше в глубь топи. Мерзлая корка под ногами прогибалась и трещала, но вес бездоспешного кметя выдерживала.

— А может, обойдется? — с надежной подумал молодой Мошин и подпрыгнул.

Лед угрожающе хрустнул, покрывающий его снег начал быстро намокать. Лукьян прыгнул еще раз, и на этот раз провалился в бурую, холодную торфяную воду по пояс. Штаны промокли мгновенно — вода, впитываясь в ткань, стала забираться все выше и выше по телу. Мальчишка, скребя беличьми варежками по льду и не находя опоры, не выдержал и завопил от ужаса.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94