Не удалось. Легким толчком чудовище отправило ее обратно и даже ухмыльнулось, разглядывая. Это не был зверь. Нет таких зверей в природе. Это хуже, чем зверь!
Это что?то… немыслимое… как зло, творящееся ради самого себя.
Порезы и ссадины жгло, словно к телу прикладывали раскаленный металл. Пауза затянулась. Взлобье чудовища терялось в темноте, уходя полого назад от узкой вытянутой морды. Потом оно протянуло другую лапу, не ту, посредством которой удерживало Имоджин, оттопырило коготь подобно указательному пальцу и потянулось им к ее лицу. Имоджин могла только смотреть. Не смотреть она не могла. Поэтому не пропустила момента, когда облик Зверя начал изменяться, приобретая неожиданно узнаваемые черты.
Имоджин могла только смотреть. Не смотреть она не могла. Поэтому не пропустила момента, когда облик Зверя начал изменяться, приобретая неожиданно узнаваемые черты. И это было так страшно, что она вновь беспомощно забилась. Лучше бы он оставался Зверем.
Она подозревала, что коготь острый, но настолько!..
Боль, полоснувшая левый висок и щеку, оказалась мучительно длинной, и лицу сразу стало горячо. Там лицевая вена, сообразила она. Сознание летело клочками. Легко переместившись, Зверь перехватил лапой оба ее запястья и вздернул их наверх, над головой. Рабочий коготь вновь нацелился на нее, но теперь разорвал ей внутреннюю сторону локтя. Снова с большим знанием человеческой анатомии. Вон как! Он не собирается рвать ее в клочья. Он заставит ее кровью истечь.
Чешуя потекла назад, открывая бледную кожу, нос уплостился, клыки втянулись под ухмыляющуюся губу.
Ухмыляться оно не перестало, но и превращение до конца не довело. Он. На груди Имоджин сидел тайный страх ее еще детских ночей.
Циклоп Бийик.
— Ради этого и в человека превратиться не грех, — произнес он, устраиваясь удобнее.
Когти он оставил.
— Ты сошел с ума! — едва выговорила трясущимися губами Имоджин. — Что ты скажешь Олойхору?
— Что не нашел тебя, детка. Возможность позабавиться по?своему стоит одной крошечной лжи. Дайана его утешит. Хочешь вернуться к нему? Предпочитаешь, чтобы тебя целовали?
Морда его, испещренная рубцами и шрамами, снова видоизменилась и приблизилась, зловонная слюна закапала ей на лицо, смешиваясь с текущей без остановки кровью. Даже если удастся прекратить кровоток, шрам обезобразит ее на всю жизнь… Запоздало Имоджин поняла, что это не должно ее больше беспокоить, но поверить в это окончательно и бесповоротно? Вырываться было бессмысленно, все, на что еще оставалось способно ее несчастное тело, — это мелкая безостановочная дрожь.
«Я сплю, я сплю, я сплю!» — молилась она, зажмурившись. И, сказать по правде, ничего хорошего уже для себя не ожидала, а хотела только, чтобы все это быстрее кончилось, да вот еще — сознание перед этим потерять.
Когда туша, притиснувшая ее к земле, вдруг вздрогнула, а пасть отстранилась, она и не подумала искать в этом движении луч надежды. Потом открыла глаза. Если та чудовищная фантасмагорическая конструкция, которую оборотню угодно было называть лицом, могла менять выражения, она поручилась бы, что сейчас на ней написан крайний ужас. Что могло напугать его? И неужто явилось спасение?
В любом случае пришло оно не извне. Циклоп Бийик смотрел на нее, медленно пятясь к кустам и оседая на задние лапы, как пес, ожидающий, что его побьют. Имоджин не шевелилась, ожидая, что это какая?то новая его увертка. В кустах только ветерок чуть шелестел.
Вдвинувшись задом в заросли, чудовище разом развернулось и с отчаянным визгом обрушилось во тьму.
Лежа на земле, совершенно растерзанная, Имоджин вслушивалась в звуки удаляющегося бегства, сопровождаемые подвыванием и чуть ли не плачем. Как будто с самим ним делалось что?то плохое.
Лицо горело, его дергало. Кое?как поднявшись ш ноги, опасно при этом пошатнувшись, девушка прижала ладони к разрыву. Под ладонью пульсировала боль. Вокруг же этой боли разливалось странное онемение. Впрочем, Имоджин прежде никогда не рвали когтями, она и знать не знала, почему оно должно показаться ей странным. Что вообще тут было не странным! Собрав себя в кучку и все так же придерживая руками лицо, она, даже не пытаясь что?либо рассмотреть, с задыхающимся рыданием кинулась в лес, в сторону, противоположную той, куда канула тварь.
Безусловно, это был уже совсем не тот человек. Пожалуй, сейчас Имоджин вообще не назвала бы себя человеком.
Она не помнила, как выбирала впотьмах дорогу. Возможно, ей просто повезло, или же сам Гиблый лес расступался перед нею, но едва ли она тогда задумывалась о том и уж подавно не знала причины.
Обезумевшая, с детским плачем, она ощупью взбежала по ступеням, всем телом толкнувшись в дверь, которая на ее счастье оказалась не заперта. Иначе, пожалуй, Имоджин просто рухнула бы на крыльце, да так и осталась там лежать, вздрагивая, лишаясь остатков разума и напрочь замерзая.
Так же она упала на колени внутрь, в комнату без единого огонька, казавшуюся совершенно мертвой. Но Имоджин не склонна была доверять этой тишине. Боль и смерть прятались всюду, просто они таились до поры. Заманивали, чтобы она, обманутая, подошла поближе, где вернее вцепиться ей в глотку. Готовы были наброситься из?за спины. Правильно. Она кивнула самой себе, соглашаясь.