— Ну, а с чем к тебе ходят, Мойша? — хмыкнул Зверев. — Серебро нам нужно. Деньги.
— Да, за этим приходит половина знатных господ, — согласился хозяин. — Посему на всех не хватает. Сколько вы хотите, каков залог положите?
— Никакого… — Андрей кивнул невольнику. Тот снял кошелек, распустил узел, вытряхнул на стол слиток и развернул тряпицу. — Вот, Мойша. Сроки у меня по платежам подходят, пора серебро отсчитывать. А монету чеканить я права пока не имею. Посему хочу обменять у тебя это золото на такие маленькие блестящие кругляшки с королевскими мордашками.
— Обналичить, стало быть, хочешь… — наклонился процентщик, принюхался к слитку.
— Понимаю, Мойша, — махнул рукой Зверев, — хлопоты это у тебя займет. Посему три процента за комиссию, так и быть, оставлю.
— А золото ли это, любезнейший? На вид, ровно глины кусок из ямы копнули.
— Думаешь, свинец покрашенный? — Зверев выдернул топорик из-за ремня у Пахома за спиной и с размаху вогнал его глубоко в столешницу. — Вот, руби.
Посему три процента за комиссию, так и быть, оставлю.
— А золото ли это, любезнейший? На вид, ровно глины кусок из ямы копнули.
— Думаешь, свинец покрашенный? — Зверев выдернул топорик из-за ремня у Пахома за спиной и с размаху вогнал его глубоко в столешницу. — Вот, руби. Хоть вдоль, хоть поперек. Глянешь, что внутри находится. Только сам руби. А то скажешь, я по условленному месту стукнул.
Ростовщик на топор посмотрел нехорошо — пробоина от него должна была остаться заметная, — но вслух ничего не сказал, притянул слиток ближе, ковырнул ногтем край, потом вытянул из-за пазухи палочку, похожую на свечу, мазнул по слитку, внимательно осмотрел след. Достал следующий, покрутил перед глазами, опять мазнул, снова обнюхал след. Достал третий, провел линию в стороне от предыдущих.
— Ну что, какая проба? — поинтересовался у хозяина Андрей.
Тот опять недовольно зыркнул глазами, достал, опять же из-за пазухи, короткий широкий нож, легонько тяпнул по уголку и рассмотрел разрез. Тяжело вздохнул:
— Золото… Просто золото, даже не кольца, не цепочка какая. Ну, куда оно в таком виде годится? Ювелирам отдать — так ведь каждому надобно доказывать, что не обманываю. Казна епископская не возьмет. Спрашивать станут: откель взял такое странное? Прознают, что с русскими торговал, могут и руку отрубить. Хлопотное это дело — слитки обналичивать. За сорок процентов могу взяться.
— Мне до твоих рук дела нет, — спокойно возразил Зверев. — Русское золото чище любого епископа будет. А что у них на расистской почве тараканы в мозгах бегают — за то пусть они сами и доплачивают. Пять процентов я тебе дать могу, коли уж хлопоты такие, но и хватит.
— Меньше сорока тебе никто не возьмется дать, господин. Такова обычная цена в городе.
— М-м, понятно, — кивнул Андрей. — Давай, забирай его. Спросим у других барыг, что они думают.
— Сорок процентов, это всем известно, — забеспокоился хозяин. — Это везде по городу так. И не токмо в городе.
— Ничего, мы на корабле, — утешил его Зверев.
— Ладно, дабы от хождений лишних вас избавить… Тридцать пять.
— Сколько?
— Тридцать.
— Пойдем.
— Двадцать! — сломался ростовщик. — Одна пятая мне за трудности, вам триста талеров серебром, пятьдесят золотых динаров, десять дублонов и десять соверенов.
— По совести, больше пяти процентов платить нельзя, — остановился Зверев. — Но о совести тебе, конечно же, неведомо. Хорошо, пусть будет одна десятая.
— Я добавлю еще десять соверенов, — встал процентщик. — Таково мое последнее слово.
Это был хитрый ход. Просчитать, какова доля, предложенная хозяином в отношении серебра и монет разных государств, размера и веса, Андрей в уме не мог.
— Двадцать пять соверенов, — наугад потребовал он.
— Семнадцать, — почуяв слабину, чуть-чуть уступил ростовщик.
Зверев вздохнул, скривился и кивнул:
— По рукам. Пахом, доставай мешки.
Серебра по сделке путникам полагалось почти девять кило. Золотые монетки поместились в горсти, и Андрей пересыпал их себе в кошель.
Ростовщик, тоже довольный сделкой, прибрал слиток и спрятал в опустевший сундук, который тут же запер на ключ:
— Вы заходите, господа хорошие, коли в местах наших бывать доведется.
Завсегда рад видеть буду.
— И тебе успехов, Мойша, — отступил Зверев. — Прощай.
На улице все трое оказались в плотном окружении холопов Друцкого.
— Как, получилось? — поинтересовался князь.
— Такое ощущение, что мы выгребли у него все деньги, что были в доме. В следующий раз надо выбирать менялу побогаче.
— Он золото трогал?
— Разве что не облизал, — усмехнулся Андрей. — Мыслю, к следующему нашему приезду про ростовщика Шем-Това будут рассказывать много разного, но ничего хорошего. Я вот что думаю, дядюшка… Может, заберешь себе это серебро, чтобы вспоминать о сабле было не так грустно?
— Нет, Андрей Васильевич, не возьму. Плату золотом я у тебя еще спрошу. Но не здесь, не сейчас и не для себя.
Едва ступив на палубу ушкуя, князь Друцкий велел отчаливать — на случай, если про обмен золота на монеты кто-то все-таки услышал. Чего далеко ходить — процентщик же мог и продать интересную весть лихим людям за малую мзду. А потому на морском просторе было гораздо спокойнее. Даже в Балтийском море, уже не первый век как прозванном пиратским. Чуть не со времен Кнуда Могучего [34] воевали разные страны за право плавать по этим волнам, торговать с богатой Русью. Безжалостно давили друг друга датчане и ганзейцы, германцы, англичане, русские [35] — без колебаний топя суда конкурентов, посылая к чужим берегам флотилии боевых кораблей, осаждая города и разоряя порты. В результате Балтика стала настолько опасной для мореплавания, что русские купцы предпочитали кружной, северный путь в Европу.