Дама улыбнулась, тряхнув рыжей гривой.
— Хорошо, я подумаю о наказании…
И, покачивая бедрами, удалилась в сторону моря
— Я тоже подумаю, — тихо сказал прекрасный сударь.
В конце бульвара Мэлис Цвях незаметно обернулась.
В конце бульвара Мэлис Цвях незаметно обернулась. Прекрасный сударь, задумавшись, смотрел ей вслед, и лицо Абдуллы Шерфеддина, подмастерья Вучи Эстевен, делалось старше с каждой секундой. Рябины испятнали щеки, блеснули залысины на висках, волосы собрались сзади в хвост. Нервно трепетали ноздри орлиного носа, как если бы его обладатель почуял добычу.
Впрочем, так оно и было.
— Ты видел? — спустя минуту спросила рыжая ведьма у мужа, поджидавшего ее за фонарным столбом.
— Да, — кивнул охотник на демонов.
— С самого начала?
— Да. Ты дивно сглазила ему стилет. Я мысленно аплодировал.
— Ерунда. Детская забава. Рябые щеки видел?
— Да.
— Не ври, дорогой. Лицо Лысого Гения видят только жертвы.
— Я не вру. Я смотрел твоими глазками, дорогая. Для любящего мужа это — пустяк.
«Для мага высшей квалификации — тоже,» — подумала Мэлис. Но вслух ничего говорить не стала.
CAPUT IX
в котором устраиваются засады и раздаются награды, выясняется, что от добра до зла — один хороший прыжок, а от большого добра в уплату за добро малое — много мудрости, много печали и еще больше недоверия
Рыжая ведьма наслаждалась воздушными ваннами.
Одежда ее разметалась в живописном беспорядке, открывая больше, чем допускали приличия. Полулежа в отдохновенном креслице, плетеном из тростника — креслице одолжил запасливый Ахмет — ведьма блаженно щурилась на солнце, клонящееся к закату. Светило выглядело роскошно: диск благородного красного золота, едва подернутый тонкой, как паутинка, дымкой, на фоне неба, обретающего глубокую синеву, прежде чем начать темнеть.
Мэлис, с распущенной гривой огненно-рыжих волос, чем-то напоминала закатное солнце. Бесстыдством, что ли? — ибо, как сказал аль-Самеди, костер, горящий в небесах, не знал стыда, и наг, и весел… Положив босые ноги на миниатюрную скамеечку, женщина сладко потягивалась, смеясь, и закидывала за голову обнаженные руки.
«За тобой, дорогая, между прочим, наблюдают трое мужчин! — в шутку, или всерьез, думал Фортунат Цвях, осуждая крайности супруги. Демон ревности, несмотря на благородство поставленной задачи, вгрызся в печенку и оказался не из тех демонов, каких легко обуздать. — Ну ладно, муж не в счет… А как насчет виконта с Азиз-беем?»
Но ведьма, похоже, считала, что искусство требует жертв, овчинка стоит выделки, а преставление должно продолжаться, хоть сто мужей выскочи из-за кулис и начни предъявлять претензии.
Джеймс Ривердейл в свою очередь был рад, что сидит в укрытии один, и никто не видит, как румянец полыхает у него на щеках. Он стыдился, подставляя под удар безвинную и отважную женщину; он стыдился, смотря на нее с мыслями, недостойными дворянина; стыд ел глаза, а глаза тем не менее пялились, куда не следует. Желая прекратить самоедство, молодой человек глянул в сторону компаньонов по «ловле на живца», но, естественно, никого не увидел — мешал поток воды, сверкающий на солнце.
Впрочем, он и так знал: хайль-баши с венатором затаились слева от водопада, в скальной нише, скрытой зарослями трясучего вьюна и крюколиста.
На какое-то время Джеймс залюбовался игрой струй, рушащихся с высоты. Подсвеченные закатом, они искрились ожившим хрусталем, а в водяной пыли сверкала радуга. Не зря приезжим рекомендовали посетить Ай-Нгару! Говорят, зрелище еще величественней, если глядеть с плоского камня на краю миртовой рощи — струи воды превращаются в жидкое пламя…
Однако желающих насладиться красотами не наблюдалось.
Не зря приезжим рекомендовали посетить Ай-Нгару! Говорят, зрелище еще величественней, если глядеть с плоского камня на краю миртовой рощи — струи воды превращаются в жидкое пламя…
Однако желающих насладиться красотами не наблюдалось. Добраться сюда можно было, лишь совершив часовое восхождение в гору. И на лошади не проехать, не говоря уже о карете…
Хайль-баши возник перед заговорщиками, словно джинн из лампы, аккурат у подножья горы. Фортунат, Джеймс и Мэлис только начали подъем к водопаду. То ли сыскарь следил за ними всю дорогу, то ли прятался в кустах мушмулы, заранее зная, куда направляется троица.
— Вечный Странник в помощь, — поклонился он, загораживая путь. — Воистину прекрасен Ай-Нгара, особенно при столь дивной погоде! Зрелище достойно лучших бейтов несравненного аль-Самеди! Или кисти…
— …вашего двоюродного племянника, — поддержал разговор Джеймс, втайне желая хайль-баши провалиться сквозь землю.
— О да! У Кемаля есть пейзаж в багровых тонах… Вы здесь впервые?
Вчера чета Цвяхов уже произвела предварительную рекогносцировку, наметив место для засады. Джеймса оставили в пансионате: раны заживали быстро, но молодому человеку требовалось набраться сил перед рискованным предприятием.
— Простите мою оплошность, господа! — Джеймс картинно хлопнул себя ладонью по лбу, тем самым уходя от ответа. — Разрешите представить: Азиз-бей…
— … Фатлах ибн-Хасан аль-Шох Мазандерани. Начальник 2-го спецотдела дознаний Канцелярии Пресечения, — продолжил охотник на демонов, соревнуясь с хайль-баши в изяществе поклона. — Мэтр Высокой Науки, автор ряда прелюбопытнейших цепных заклятий. Служебное прозвище — Аз Мазандеранец. На четверть — гуль. По бабушке.