Ллойд решил говорить как можно мягче. Он привык вести научные споры с другими людьми, но не с Митико. Даже в интеллектуальных дебатах всегда присутствовали личные отношения.
— Если в видении ты увидела себя в Монголии, в итоге ты там обязательно окажешься. О, ты можешь давать себе сколь угодно зароков никогда и ни за что на свете не ездить туда, но это случится, и к тому времени покажется тебе вполне естественным. Ты не хуже меня знаешь, что люди в своих желаниях крайне непоследовательны. Сегодня ты можешь дать себе обещание сесть на диету, твердое намереваясь сидеть на этой диете целый месяц, но почему-то получается, что к этому времени ты бросаешь диету — так, словно у тебя вовсе нет свободы воли.
Митико, похоже, задумалась.
— Ты считаешь, что мне нужно сесть на диету? — улыбнулась она. — Да ты меня разыгрываешь!
— Но ты ведь меня поняла. Мы не способны волевым усилием избежать каких-то поступков даже в самом ближайшем будущем. Так как же мы можем думать, что через пару десятков лет станем решительнее?
— Потому что нам придется стать решительнее, — ответила Митико, отбросив игривый тон. — Потому что иначе у нас не будет выхода. — Она встретилась взглядом с Ллойдом. — Неужели ты не понимаешь? Типлер должен быть прав.
— Она встретилась взглядом с Ллойдом. — Неужели ты не понимаешь? Типлер должен быть прав. Либо, если он не прав, должно существовать какое-то другое объяснение. Это не может быть будущим. — Она немного помолчала. — Это не может быть нашим будущим.
Ллойд вздохнул. Он любил ее, очень любил, но… Проклятье, проклятье! Он машинально покачал головой.
— Я не больше тебя хочу, чтобы будущее было таким, — тихо произнес он.
— Тогда не позволяй ему стать таким, — сказала Митико, взяв Ллойда за руку. — Не позволяй.
17
— Алло?
Приятный женский голос.
— А… Алло, это… это доктор Томпкинс?
— Я вас слушаю.
— А… здравствуйте. Вас беспокоит… Джейк Горовиц. Вы, наверное, помните, из ЦЕРНа?
Джейк сам не знал, что ожидал услышать в ответ. Слова любви? Радость оттого, что он позвонил первым? Удивление? Но ни одна из этих эмоций не прозвучала в голосе Карли.
— Да? — сказала она спокойно.
И все. Просто «да».
У Джейкоба екнуло сердце. Может быть, ему стоило повесить трубку и отойти от телефона. Никому от этого хуже не стало бы. Если Ллойд прав, рано или поздно они с Карли встретятся и будут вместе. Но он не мог заставить себя сделать это.
— Извините… за беспокойство, — запинаясь, произнес Джейк.
Он никогда не умел разговаривать по телефону с женщинами. На самом деле в последний раз он звонил девушке по такому поводу, когда заканчивал школу. Тогда он набрался храбрости, чтобы позвонить Джулии Коэн и назначить ей свидание. К звонку он готовился несколько дней и до сих пор помнил, как дрожала у него рука, когда набирал ее номер. Он звонил с аппарата, стоявшего в подвале, и слышал, как наверху ходит старший брат, как скрипят половицы у него под ногами — ну просто будто капитан Ахав[42] расхаживал по палубе. Джейк ужасно боялся, что Дэвид спустится в подвал и услышит, как он говорит по телефону.
Трубку снял отец Джулии и сказал, чтобы она подошла к другому телефону. Он не прикрыл трубку рукой, и Джейк услышал, как грубо он говорит с дочерью. Он сам ни за что не стал бы так относиться к Джулии. Но вот она сняла трубку, а ее отец положил, и Джулия пропела своим чудесным голосом: «Алло?» — «А-а-а… Привет, Джулия. Это Джейк. Ну, знаешь, Джейк Горовиц». Молчание. «Мы вместе ходим на историю Америки», — «Да?» — произнесла Джулия таким тоном, словно он попросил ее назвать последнюю цифру числа пи. «Я вот тут подумал, — пробормотал Джейк, стараясь говорить как можно небрежнее, как будто от этого разговора не зависела вся его жизнь, будто его сердце не готово было выскочить из груди. — Я вот тут подумал, не захочешь ли ты… ну, куда-нибудь сходить со мной… может быть, в субботу… ну, то есть, конечно, если ты свободна». И снова молчание. Он вспомнил, что когда он был маленький, из телефонной трубки доносилось потрескивание статических разрядов. Жаль, что теперь не было слышно этого треска. «Может, в кино», — произнес он, чтобы нарушить эту гробовую тишину. Еще несколько ударов сердца, а потом: «С чего это ты взял, что я захочу с тобой куда-то пойти?»
У него все поплыло перед глазами, засосало под ложечкой, ему вдруг стало тяжело дышать. Он не помнил, что сказал после этого, но как-то оторвался от телефона, сдержал слезы, а потом просто сидел в подвале и слушал, как наверху ходит старший брат.
Это было последний раз, когда он звонил девушке, чтобы назначить свидание. О нет, он не был девственником. Всего за пятьдесят долларов он излечился от этой болезни как-то ночью в Нью-Йорке.
Потом он чувствовал себя ужасно. Он казался себе дешевым и грязным. Но он знал, что в один прекрасный день встретит женщину, с которой ему захочется быть рядом. И пусть не хватает опыта в сексе, то хотя бы не опростоволосится.
И вот теперь, теперь все шло к тому, что ему все же предстоит встретиться с женщиной — с Карли Томпкинс. Если он правильно помнит, то она была красивой, с темно-русыми волосами и зелеными… или серыми глазами. Ему нравилось смотреть на нее, нравилось слушать ее выступления на конференции Американского физического общества. Но отчетливо вспомнить ее он не мог. Да, у нее были веснушки на носу и щеках, но не так много, как у него. Вряд ли эти веснушки ему померещились…