Вошел запыхавшийся Костя, поставил на пол наш новенький «Эдельвейс». Бородатый вскочил.
Мы отказались от угощения, и он пошел проводить нас.
Костя спросил:
— Нашли свое дерево?
Бородатый посмотрел в сторону домика и шепотом сказал:
— Боюсь, что наше дерево, если оно еще живо, не на этом острове.
— Ну, и как же вы теперь?
— Я все предусмотрел дома. Заказал еще одну табличку, а здесь потер ее песком, придал вид древности. Прибью к одной из этих пальм временно. Я думаю, такая ложь допустима? Ида так будет рада! Последние годы она только и твердит об этой пальме.
— Допустима, — авторитетно подтвердил Костя.
— Я тоже так думаю. Почему не доставить человеку радость? Важна не пальма, верно?
— Абсолютно!
Мы прошли до берега лагуны полтораста метров и стали друзьями с этим милым человеком. На прощание он долго жал наши руки и приглашал нас к себе.
ЛЮБИТЕЛИ УЕДИНЕНИЯ
Над островом пролетел туристский гидролет-автобус, тяжело сделал вираж и пошел на посадку.
Автобус плюхнулся в лагуну.
Открылись люки.
В воду полетели разноцветные тюки, при соприкосновении с водой быстро принявшие форму широких баркасов.
Костя подпрыгнул и потер руки:
— Пятьсот любителей уединения, не считая команды!
Мы приветствовали экскурсию, махая руками. Нам отвечали из первого баркаса, в нем сидело не меньше ста человек в белых панамах, в сомбреро, тюбетейках, пробковых шлемах, в японских соломенных шляпах и с непокрытыми головами. Баркас грузно двигался к берегу. У кого-то сорвало ветром шляпу, и она под возгласы и смех взмыла над лагуной и не успела прикоснуться к воде, как ее надел на голову кто-то из наших друзей дельфинов. Раздался радостный вопль и с других баркасов.
Протей, это был он, галантно вернул шляпу владельцу. Все камеры были направлены на него в этот миг.
Вера сказала:
— Сколько семейных фототек и кинотек украсит этот кадр! Жаль, я не захватила свой «Кондор».
— Не огорчайся, — успокоил Костя, — трюк-экспромт со шляпой — сущий пустяк. Ты сможешь заснять целый фильм по любому сценарию, и Протей, Хох, Тави, Харита, Ко-ки-эх и еще сколько угодно артистов предложат свои услуги.
— Очень заманчиво. Как только окажется свободное время… — Вера замолчала.
И все мы тоже молча наблюдали высадку туристов. В мгновение ока вздувались палатки, натягивались тенты, раскрывались зонтики невероятных размеров. У самой воды художник устанавливал складной мольберт. Уже купались в лагуне. Два туриста, один в красных, второй в белых шортах, полезли на пальмы, показывая высокую технику.
— Вполне нормальный пляж, — сказала Вера. Биата предложила:
— Идемте побродим. Я так истосковалась по людям, по большой толпе!
Большинство туристов принимали нас за своих: с начала путешествия прошло всего три дня и «любители уединения» еще не перезнакомились. Все-таки, видно, мы чем-то отличались от приезжих — или загар лежал на нас плотнее, или на лицах у нас не было особого восторга впервые ступивших ногой на необитаемый остров, — пото. му что более опытные путешественники бросались к нам, как к старым знакомым, и крепко жали руки.
В их глазах мы уже превратились в настоящих покорителей океана и космоса, то есть представителей самых романтических профессий на Земле.
В лагере туристов мы услышали, что вспыхнула Сверхновая звезда. Сообщил нам о звезде человек с энтомологическим сачком. Рыжий, молодой и очень веселый, он поймал муху.
— Понимаете, муха! — воскликнул он, сияя. — Откуда она здесь? Вторая сенсация после Сверхновой. Биата вся подалась к нему. Щеки ее побледнели.
— Вспыхнула?
— Давно уже. А муху я поймал только что. Вы посмотрите на ее посадку и рисунок крыльев!..
Костя отомстил за Биату, сказав:
— Местный вид.
Уже в ракете, когда мы направлялись, по заверениям Кости, на действительно необитаемый остров, Биата, долго молчавшая, сказала:
— Ведь подумать, для него муха значительней Сверхновой звезды!
Вера засмеялась: она разговаривала с дельфинами через гидрофон, и ее забавляли ответы Тави.
Биата обиженно посмотрела на Веру. Верин смех показался ей неуместным.
Костя сосредоточенно крутил штурвал и сочувственно вздыхал, поглядывая на Биату.
— Надо на все смотреть философски, — сказал Костя и умолк на добрый десяток секунд.
Вера заговорщически толкнула меня в бок.
— Да, философски, — повторил Костя и покосился на Биату, — если рассматривать эти оба предмета применительно к размерам метагалактики, то относительность понятий становится очевидной. Муха и звезда уравниваются.
Биата повернулась к нему:
— Повтори эту ересь!
— Ересь?
Костя так подскочил, что мы еле удержались в креслах.
— Ну не ересь, ересь слишком бледное определение того, что мы сейчас услышали.
— Значит, глупость! — помог Костя Биате. — Прекрасно!
Нас бросило в другую сторону и из открытого бортового окна обдало водой.
— Я не позволю звезду сравнивать с какой-то мухой! — возмутилась Биата.
— Если непонятны мои доказательства, я продолжу и докажу, что звезде далеко до этой замечательной мухи! — настаивал Костя.
Биата взмолилась:
— Лучше высади меня к любителям уединения.
— Нет, ты выслушаешь! Должна выслушать.
Биата умоляюще посмотрела на нас.