— Я уверен, что наша Мотя возьмет первую премию на конкурсе красоты.
Ему ответил кто-то, но я не разобрал слов, так как звуковой сигнал был направлен в противоположную сторону. К тому же мешали неясные шумы, как будто что-то поскрипывало, кто-то тяжко вздыхал, булькал, мягко хлопал в ладоши.
К тому же мешали неясные шумы, как будто что-то поскрипывало, кто-то тяжко вздыхал, булькал, мягко хлопал в ладоши.
Тави держался возле моего правого плеча, без усилий скользя в толще воды.
«Что это за шумы?» — выстукал я по его спине. Он сразу же ответил:
«Разговаривают киты. Нет в океане никого болтливее китов».
«Ты знаешь их язык?»
«Язык не главное, надо видеть разговор».
«Киты далеко, как же ты их видишь?»
«Вижу. Не глазами. Вижу, о чем они говорят. Вижу предметы разговора».
«Угадываешь мысли?»
«Вижу мысли!» — Тави смотрел на меня, и мне показалось, что он удивляется моему тупоумию.
«О чем же они говорят?»
«О разном. Матери хвалятся своими детьми. Передают новости».
«Какие же новости они сообщают? Что ты видишь сейчас?»
«Наш остров издали. Синих китов. Косаток. Киты боятся за своих детей. Вижу еще людей на «ракетах» и моих братьев. Косатки уплывают, люди и братья моря гонятся за ними. Говорить молча совсем легко, просто». — Тави глядел на меня, глаза его поощрительно улыбались.
Я постарался сосредоточиться, и мне стало казаться, будто и перед моими глазами проплывают смутные образы. Это только показалось. Причудливые светотени, непривычная, цветовая гамма и усталость на мгновение создали у меня иллюзию восприятия «зрительного языка» китов.
Тави сказал:
«Теперь они говорят о Великом Кальмаре, их…» — Не окончив фразы, Тави взлетел к поверхности, чтобы сменить воздух в легких.
Я тоже всплыл и, откинув маску, впервые посмотрел на гигантских китов совершенно другими глазами. И все-таки в сознании как-то не укладывалось, что эти живые глыбы сейчас ведут неторопливые беседы о своих делах, может быть, злословят, тревожатся за участь детей. Мне надо было сделать немалое усилие, чтобы поверить Тави и потом еще долго утверждаться в этом революционном мнении. До сих пор усатые киты считались животными, стоящими ниже обезьян. В нас невероятно сильно держатся атавистические представления об исключительности человека — заблуждение, в течение тысячелетий оправдывавшее преступления людей против своих меньших братьев.
Пока мы с Тави беседовали под водой, на поверхности произошло событие, взбудоражившее все население нашего острова.
Когда я вынырнул, то в уши мне ударил мощный голос, усиленный мегафоном. Дежурный говорил, стараясь сохранить хладнокровие:
— Стажер Федоров! Опускайся на двадцать метров и выходи из зоны, занятой китами. Избегай «малышей». Слушайся во всем Протея… Еще рано, разве ты не видишь, что возле тебя три «подростка»!
Я быстро взобрался на причал и увидел такую картину. Стадо китов уходило из лагуны на пастбище. Важно плыли матки, делая не более четырех узлов. Молодые киты резвились вокруг родителей… «Малыши» до половины выпрыгивали из воды и плюхались в зеленую воду, поднимая каскады брызг, ныряли. Доносилось характерное пыхтение старых китов. Над стадом стояла радуга. Напрягая зрение, я старался разглядеть Костю в воде, думая, как его угораздило затесаться в стадо китов. Вдруг я увидел моего друга стоящим в пене и брызгах на голове Матильды. Голова ее была выше над водой, чем у других китов. Неужели и она понимала опасность, угрожающую Косте?
— Прыгай! — рявкнул вахтенный в мегафон. Вынырнув далеко от стада, Костя взобрался верхом на Протея и поплыл на нем к острову.
Вынырнув далеко от стада, Костя взобрался верхом на Протея и поплыл на нем к острову. Снова над океаном послышался мощный голос. Теперь дежурный язвительно отчитывал Костю за нарушение этики в отношении приматов моря. В заключение он сказал:
— Нельзя, молодой человек, злоупотреблять дружбой морских братьев.
Костя, красный, запыхавшийся, вылез из воды и в первую очередь набросился на меня:
— Ну чего ты смеешься? Весело, что нашелся объект для плоского остроумия?
— Мне нисколько не смешно…
— Ах, ты сожалеешь, что я компрометирую тебя? Да?
Скоро он успокоился и перенес огонь с меня на остальное население острова:
— Куда мы попали? Сплошные пай-мальчики! Здесь хуже, чем в школе для детей с задатками нравственных пороков. Нет, с меня хватит! Улечу с первой же попутной ракетой! Прощай! — И он быстро зашагал к практикантам, вытянувшим электроталями драгу со дна лагуны.
В сетку попались лангуст, рак-отшельник, несколько морских звезд и множество мелкой живности.
Тави плавал возле стенки. Он прощелкал:
«Войди в прозрачную раковину».
Я стоял недалеко от кабины из сероватого пластика. В ней находилось электронное устройство старого образца для прямого обмена информацией с дельфинами.
Здесь я привожу наш разговор в отредактированном виде, так как очень часто кибер путал понятия или объяснял их чрезмерно сложно. Например, слово «небо» в переводе звучало так: «Там, выше головы, где сияет шар, похожий на круглую рыбу». У старого кибера была слабость к витиеватости. Его скоро заменили «ЛК-8006».