Мы посмеялись, а после Грюнд опять резко сменил настроение, став серьезным и заговорил о деле.
— Знаю, что играю не по правилам, но что бы ты делала на моем месте? Если бы ты была Грюндером?
— Я могу тебе ответить, что если бы я была Грюндером, то получила бы другое воспитание и мыслила б совершенно иначе, чем мыслю сейчас.
Грюнд скривился, признавая мое право «отшить» его.
— Но я так не скажу.
— И?
— Я б спихнула проблему на Шур, пусть попытаются приструнить вассала, заручиться уверенностью, что он больше никого не убьет.
— Мда… Но ты понимаешь, что если он все же сорвется, то виноваты будем мы, Грюндеры.
— Почему? Кто добудет доказательства вины?
— Да ты ж и будешь свидетельствовать, если припрут…
— Свидетельствовать… Мои мысли — это лишь мои мысли, доказательств то никаких нет. Если бы была хоть малейшая зацепка, шерифы бы ее не упустили, ты ж знаешь, они опросили всех.
— Сбоящие врата, одна надежда — что пообщавшись с этим Мышкиным, я смогу принять решение.
— Сбоящие врата, одна надежда — что пообщавшись с этим Мышкиным, я смогу принять решение.
— Я очень удивлюсь, если вам удастся пообщаться.
— А вот тут ты, кошечка моя, постарайся сделать так, что б мы с ним все-таки поговорили.
— Грюнд, не сходи с ума, Мышкин и со мной-то практически не разговаривал. На него никто не может повлиять.
— Ладно. Там разберемся.
Мы прилетели как раз вовремя, перехватив Мышкина, собиравшегося в поля. Я представила мужчин друг другу, и Грюнд демонстративно снял свою «душу» и отдал мне, конечно же, он мог иметь на себе «жучок» и не один, но пусть в разговоре докажет своему собеседнику, что не «пишет» его.
Я оставила их двоих и отправилась бродить вокруг дома. У ангара с агроботами я наткнулась на старого, облезлого сервала, лежащего в тени куста, стало грустно и жалко, и этого кота, и Мышкина, одинокого и никому не нужного, как этот сервал. Кот позволил себя гладить по тощей, торчащей позвонками спине, с достоинством щуря подслеповатые глаза. Грустно.
Минут через пять на стоянку за домом сел флаер, я поспешила поинтересоваться, кого это принесло. Из флаера выпрыгнул паренек, Старший.
— А… Посол… Я не вовремя? — немного удивленно и рассеяно, раскланялся он.
— Да, немного не вовремя, — ответила я.
Паренек оглянулся, не зная, что делать.
— Я… тут котенка привез. Старый Чух и так зажился… Я вам котенка оставлю, а вы передадите, — радостно закончил он.
Ишь ты, какой хитрый, подумалось мне, Мышкин небось не хочет живности… Мальчишка тем временем достал из флаера сервала-подростка и думал вручить ли его мне или просто выпустить. Тут показался, пошатываясь на длинных ногах, этот самый Старый Чух, ему предъявили детеныша для обнюхивания и одобрения. Старичок одобрил смену и повел знакомить с территорией, мы молча наблюдали за всем этим.
— Ну, раз я не вовремя, то залечу в другой раз — вместо прощания сказал парнишка.
— Постой… Ты вообще кем хочешь быть?
— Да… — он помялся — Шерифом…
— Шерифом… Ну хорошо… Я не буду никому рассказывать про вирты, но и ты не болтай.
Он кивнул. Мне очень хотелось попросить его навещать Мышкина, но я знала, что у меня нет на это права. Паренек тоже хотел что-то сказать, но не решался. Так мы и расстались, оба промолчав.
Не зная куда себя деть, я вернулась к дому, через закрытое окно мне был виден Мышкин вполоборота, он был расстроен и зол, Грюнд сидел в глубине комнаты и его лицо не было видно. Хоть бы они договорились…
С каждой минутой становилось все тяжелей находиться на открытом пространстве, я отправилась на веранду в спасительную тень. Через полчаса мужчины, наконец вышли из дома, и я с тревогой всмотрелась в них пытаясь понять решили ли они дело миром. Вроде бы да.
— Всего доброго, — не слишком радушно, но и не злобно попрощался Мышкин.
— Всего доброго, — откликнулся Грюнд.
Я кивнула присоединяясь
— Купите корм для молодого сервала, — сказала я на прощание.
— Зачем? — Мышкин был «на другой волне»
— А вам его подарили… Сосед.
— Паршивец, — сам себе сказал он, кивнул и закрыл дверь.
— В гостиницу и домой? — спросил Грюнд.
— Да.
Когда мы сели в флаер я не выдержала
— Ну?
— Я бы мог сказать, что это не твое дело…
— Угу, мог бы…
— Молчи. Просто молчи. Не знаю, как быть с твоим контрактом…
Ага, значит все дружно сделают вид, что ни о чем не догадываются.
— Ты его уже провел?
— Нет.
— Ну так в чем проблема? Твои люди промолчат, шерифы тоже не будут болтать.
— Ты забыла о Даниэле и некст Гата. Нет, ваш контракт придется провести.
— Хорошо. Давай я в отчете по контракту отчитаюсь о проведенных допросах-беседах с девушками.
— А ты допрашивала?
— Ну да. Три беседы.
— Отлично.
— Единственно, Грюнд, мне придется поставить Шур в известность.
— Зачем?
— Придется, — отрезала я.
— Тайный вассалитет? — ехидно спросил он.
— Сейчас узнаешь, возможна ли дуэль в кабине движущегося флаера, — зло сказала я.
— Не говори ей ничего! Незачем!
— Да? А ты не подумал, что у меня может быть еще одна работа помимо того, что я мило улыбаюсь на истерики иностранцев в Посольском центре?
— Сбоящие врата… Вот всегда с тобой так… Ничего просто не бывает.