Метрах в пяти перед калиткой Катя остановилась, ловким движением плеч сбросила с себя ремешок автомата и демонстративным жестом кинула оружие в лужу. Сафонов немедленно нагнулся и поднял его. Девушка сделала повелительный жест рукой. Ее спутники развернулись и пошли обратно к машинам.
— Милости просим! — поклонился я.
Катя прошла в калитку и окинула нас цепким взглядом.
— Так о чем вы хотели поговорить? — спросил ее Горан.
— Неужели вы будете держать даму под дождем? — удивилась Катя.
— Да, пожалуй, нам лучше пройти в сторожку, — сказал я и захлопнул калитку…
В сторожке Катя мгновенно сориентировалась и заняла лучшее место. Я уселся на стул спинкой вперед. Горан примостился у двери. Дядя Миша остался на ногах.
— Чай, кофе, потанцуем? — решил начать с прибаутки я.
— Потанцуем мы потом, — усмехнулась Катя, доставая из кармана куртки миниатюрную щетку и проводя ею по мокрым волосам. — А вот от чаю не откажусь: на улице черт знает что творится…
В подтверждение ее слов стены сторожки сотряс звук мощного громового раската, дождь застучал по крыше с удвоенной силой. Дядя Миша, подозрительно косясь на нашу гостью, разлил кипяток по чашкам и бросил туда два липтоновских пакетика на веревочках.
— А вот от чаю не откажусь: на улице черт знает что творится…
В подтверждение ее слов стены сторожки сотряс звук мощного громового раската, дождь застучал по крыше с удвоенной силой. Дядя Миша, подозрительно косясь на нашу гостью, разлил кипяток по чашкам и бросил туда два липтоновских пакетика на веревочках.
— Сахару нет, уж не обессудьте…
— Сахар — белая смерть, — успокоила его Катя, с наслаждением отпивая дымящуюся жидкость из чашки. — Я сама пью без сахара.
Дядя Миша крякнул и на всякий случай отошел поближе к Горану. Я, ради приличия, тоже отхлебнул из своей чашки.
— Ну что, обмен любезностями закончен?
— Закончен, — признала Катя и поставила чашку на стол.
— Итак…
— Итак, поговорим об условиях вашей капитуляции. — Она закинула нога за ногу.
— С чего вы взяли, что мы сдадимся без боя? — подал голос молчавший до этого Горан.
— Вы же разумные люди и прекрасно понимаете, что долго не продержитесь. Сколько у вас стволов — пять, шесть, двенадцать? У меня все равно на порядок больше.
— Численное преимущество не всегда обеспечивает победу, — заявил серб.
— В данном случае обеспечит, — отмахнулась Катя.
Я поднял ладонь, показывая Горану, что не стоит злить нашу собеседницу.
— Ладно, Катя, коль вы не начали атаку сразу и пришли на переговоры, у вас наверняка есть к нам предложение. Говорите! Мы ведь деловые люди, рассмотрим, подумаем, дадим ответ…
— Не люблю я это словосочетание, — поморщилась девушка, — сейчас ведь любой мерзавец с китайским «Паркером» — деловой человек… А условия капитуляции следующие: сложите оружие — и никто не пострадает.
— Как бы не так… — вскинулся Горан, но я снова остановил его гнев поднятой ладонью.
— Катя, вы же умная женщина… Неужели вы и вправду думаете, что мы добровольно отправимся в бетонный мешок, затерянный где-то в подмосковном лесу? И станем довольствоваться ежедневной пайкой в виде пакета сухих дров и опасной бритвой со свастикой на рукоятке в качестве единственной собеседницы? Лично меня такая альтернатива не устраивает. И я готов сражаться за свою свободу. Да и все мои товарищи — тоже…
Глаза девушки сузились — то ли от гнева, то ли от испуга. Не знаю уж, где проходили обработку остальные члены партии. Вполне возможно — в другом месте. Скорее всего, о подвале в сгоревшей сторожке знала только Катя и ее гуру-мучитель. Поэтому мои слова вызвали недоумение, испуг и ярость. Это хорошо… Когда человек выведен из равновесия, с ним легче разговаривать.
— Может, рассмотрим иные варианты? — постарался не дать опомниться Кате я. — Скажем, вы возвращаетесь в Приморск и живете как хотите. А мы спокойно убираемся восвояси. Тогда никто не пострадает и все будут довольны.
Девушка несколько раз глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась. От этой улыбки ее шрамы налились кровью так, что стали видны следы от швов.
— Мы можем поговорить наедине?
— У меня нет секретов от моих друзей.
— А я и не собираюсь секретничать. Просто хочу вспомнить былые времена. Не хочется вытаскивать весь интим наружу при посторонних.
Горан недовольно засопел и зачем-то передернул затвор автомата.
— Да не бойся ты, брат-славянин, — бросила ему Катя.
— Да не бойся ты, брат-славянин, — бросила ему Катя. — Не убью я вашего предводителя. Не знаю я каких-то там приемчиков, чтобы одним ударом завалить такого здорового мужика. И под юбкой у меня пистолеты не спрятаны. Можешь проверить, если хочешь…
— Пусть твои уроды проверяют, — фыркнул Горан. — Меня пока на извращения не тянет.
— Это только пока, — и не подумала обидеться Катя. — Погоди, увидишь с мое — пересмотришь свои взгляды. Кардинально пересмотришь…
Я обернулся и встретился взглядом с Гораном.
— Ну, если ты не против… — поднялся на ноги серб.
— Свистнешь, если чего, — сказал дядя Миша и открыл дверь сторожки.
Мы с Катей остались вдвоем. Какое-то время она не мигая смотрела мне в район переносицы. Затем разлепила губы и тихо спросила: