Дилгус крался вдоль холодной стены и слышал собственное хриплое дыхание. От унизительного страха сжимались внутренности. Он понял, что не выдержит этого испытания призраками прошлого и темнотой.
Он понял, что не выдержит этого испытания призраками прошлого и темнотой. Простая мысль пришла ему в голову: здесь жили оборотни, и значит, должны были иметься свечи…
Раздалось еще несколько гулких ударов в дверь. Дилгус вышел на середину комнаты и наткнулся на стол. Медленно провел перед собой мечом, пока клинок не звякнул обо что-то. Горбун протянул руку и нащупал металлический подсвечник. Его пальцы коснулись восковых столбиков, и он прошептал заклинание.
Для простейшего действия ему понадобилось больше времени, чем обычно. Когда фитили двух свечей занялись пламенем, он вздохнул с облегчением. В замке Левиур его магия еще имела кое-какую силу. Впрочем, очень небольшую, — шут не обольщался на свой счет.
Тусклое пламя осветило прямоугольную комнату, обстановка которой была знакома ему до мелочей. Правда, оборотни кое-что изменили здесь, приспособив комнату под караульное помещение. Шут увидел еще один деревянный стол с остатками еды, двумя кувшинами и стопкой тронутых плесенью книг, а также грубо сколоченные лавки и пирамиду из алебард. На этом же столе лежали несколько земмурских ножей, игральные кости и монеты с волчьими головами, увенчанными коронами. Если Оракул Востока существовал, то он находился не здесь.
С очень неприятным предчувствием Дилгус понял, что ему неизбежно придется заглянуть в ту самую комнату.
Оттягивая пугающую минуту, он начал с маленькой кладовой, в двери которой торчал метательный нож. Открыв ее, он не обнаружил ничего интересного. Та же гора старых доспехов, истертых седел, рваной одежды и обломков мебели. Ни одному из этих предметов нельзя было дать меньше ста лет. Вдобавок тут воняло мочой. Судя по всему, оборотни были не слишком деликатными гостями.
Дилгус закрыл кладовую и направился к другой двери, чувствуя, что у него дрожат не только руки, но и ноги. Последние десять лет горбун считал себя уродливым стариком, которому уже нечего терять. Сейчас вдруг обнаружилось, что неизвестность пугает его больше, чем смерть.
Дверь оказалась запертой, и он подобрал к ней ключ из связки. Ржаво заскрипел замок. Дилгус резко обернулся. Все предметы остались на прежних местах. Издеваясь над своими страхами, он вошел в комнату, в которой не был больше пятидесяти лет.
Вот пустое деревянное ложе, больше похожее на широкий низкий стол… Почти черное дерево было изъедено насекомыми. Темный шкаф, мрачный, как гроб. Голые стены без гобеленов, картин и оружия. Тонкие кружева паутины в углах. Два огромных сундука, обитых полосами металла. Чаша для ополаскивания рук. Бронзовые подсвечники, покрытые пылью. Впрочем, толстый слой пыли покрывал все в этой комнате, но в ней было множество следов, почти сливавшихся друг с другом.
Во всяком случае, Дилгус уже знал наверняка, что Леви не прячет здесь свою дочь. Осталось выяснить, не является ли все это одной из мистификаций, большим любителем которых был герцог. Что ж, если в дураках остался не только он шут, но и офицер Ордена, Дилгус готов был первым снять перед Левиуром шляпу. Но тогда его фальшивое безумие должно было преследовать какую-то цель…
Горбун поймал себя на том, что слишком рано начал оправдывать странное поведение герцога. Он установил подсвечник посреди комнаты, так, чтобы она была освещена более или менее равномерно. Потом открыл шкаф и раздвинул завесу рваных полуистлевших костюмов и платьев. В поднявшемся облаке пыли было трудно дышать.
Дилгус поспешно отошел и заглянул под кровать. Пусто. Он направился к одному из сундуков. Крышка оказалась настолько тяжелой, что он обломал ногти, пытаясь приподнять ее. Измучившись, он просунул в щель меч и, пользуясь им как рычагом, поднял крышку. Она тяжело отвалилась и ударилась о стену.
В сундуке не было привычного хлама. Дилгус увидел в нем нечто странное… Настолько странное, что ему пришлось взять в руки подсвечник.
На дне сундука стоял большой круглый сосуд, заполненный спутанным клубком длинных черных волос.
Волосы свисали по краям сосуда, как бахрома, и нечесаные пряди были похожи на жирных змей.
Дилгус был достаточно опытен и искушен в чернокнижии, чтобы не только почувствовать отвращение, но и понять: этот предмет имел магическое происхождение.
Он ощутил новый приступ липкого страха. В комнате не было ничего, более похожего на то, что он искал. Шут даже не стал заглядывать в другой сундук. Он наклонился и поставил подсвечник на дно сундука, едва не загасив пламя. Потом протянул руки и коснулся сосуда. Тот оказался теплым, как человеческое тело, и сделанным из неизвестного материала. Что-то среднее между металлом и камнем…
В это мгновение волосы пришли в движение. Парализованный ужасом, Дилгус даже не успел убрать руки. Только теперь он понял, что волосы не были отрезаны и росли на человеческой голове…
Голова медленно поворачивалась лицом вверх. Лицо появилось из глубин сосуда, омытое какой-то зеленоватой слизью. На Дилгуса смотрели немигающие глаза. Слизь стекала, оставляя на коже блестящую пленку…