По ночам Олимус уходил подальше от места стоянки, разводил небольшой костер и долго сидел над тлеющими углями. Издали он напоминал демона, носящего в себе частицу ада. Никто не смел тревожить его в это время. Он не боялся нападения — призрак всегда находился рядом с ним и предупреждал об опасности или приближении земляных червей. Стервятник наставлял человека, и новоявленный барон жадно впитывал любые сведения о враждебном юге.
Но это не уберегло стаю от дневного кошмара. Несколько человек сошли с ума, что привело к кровавой резне. Олимусу пришлось лично наводить порядок, урезонивая озверевших оборотней с помощью своего меча.
Олимусу пришлось лично наводить порядок, урезонивая озверевших оборотней с помощью своего меча. Ночью он устроил показательную казнь, оказавшуюся не такой уж бессмысленной…
Все были слишком измучены жарой и многосуточным походом, чтобы хоронить умерших. Стая уходила все дальше на юг, оставляя за собой брошенные обозные повозки, лошадиные трупы, мертвецов и экскременты.
В конце концов, наступил день, когда погасло солнце. Олимус знал, что это означает. Они приближались к Месту Пересечения…
Для оборотней же наступление тьмы стало спасением от жары и признаком того, что мир окончательно утратил свой обычный порядок. Возвращение теперь уже казалось невозможным, и отчаяние сделало их еще более злобными, еще более беспощадными.
Они остановились на мерцающей равнине, купаясь во внезапно наступившей благодатной прохладе, и смотрели на огромный седой Глаз Дьявола, всплывавший над горизонтом. Как и предсказывал призрак, ночное светило оказалось в несколько раз больше своего обычного видимого размера. Теперь Болотный Кот ожидал появления двойника Глаза. Чтобы укрепить свой авторитет в стае, он объявил об этом своим офицерам.
Когда двойник взошел в противоположной стороне небосвода и светила устремились навстречу друг другу, исчезли последние ориентиры. Больше не существовало направления на юг, смены дня и ночи, прямая перестала определять кратчайшее расстояние между двумя точками на земной поверхности, а течение времени замедлялось по мере приближения к Кзарну.
Олимус счел, что наступил момент пустить в ход свой главный козырь. Этим козырем было существо, перекупленное агентами Стаи у свободных охотников на юге Морморы и с большим трудом доставленное в Земмур. Оно было маленьким подарком Йэлти четырнадцатому барону Гха-Гулу. Его везли в клетке, внутри закрытой повозки обоза. За время похода оно получило среди солдат прозвище Песчаный Человек. Те, кто его кормил, всегда видели существо в почти полной темноте.
Когда клетку открыли и Песчаный Человек вылез из нее, позвякивая сочленениями металлического ошейника, Олимус скривился от отвращения. Даже при свете двух лун зрелище было не для слабонервных. Человеческого в обитателе пустыни осталось ровно столько, чтобы сходство казалось жуткой шуткой сбесившейся природы. Он был абсолютно голым и розовым, как свиной живот. Когда существо стояло чуть согнувшись, его руки доставали до земли. Пальцы оканчивались присосками размером с крупную монету. Лысая голова была узкой, и череп сильно выступал сзади, словно костяной флюгер. Губы на его лице отсутствовали, и оба ряда зубов были обнажены — возникало впечатление, что тело увенчано оскалившимся черепом. Безбровые глаза представляли собой две почти нераскрывшиеся щели, сквозь которые не проникал песок даже при сильном ветре. На голове и груди Песчаного Человека были видны свежие шрамы — так поработали над ним колдуны Земмура, превращая дикаря в послушное существо. Насколько им это удалось, предстояло судить барону Гха-Гулу.
Песчаный Человек должен был провести стаю трудным, почти непреодолимым для человека путем от Места Пересечения до Кзарна. Провести «вдоль течений, исходящих из этого неописуемого места и ощутимых только обитателями пустыни». Так говорил Стервятник, и Олимус в глубине души считал его слова бредом. Он не доверял проводнику-дикарю, но убедился в том, что у него нет выбора.
…Двое всадников удерживали Песчаного Человека на двух цепях, прикрепленных к ошейнику. Существо металось, издавая высокие тоскливые звуки, пока его не успокоили ударами плетей. После этого Олимус начертил на песке знаки, смысла которых сам не знал, — его научили этому в Дарм-Пассарге.
Знаки возымели странное, почти гипнотизирующее действие. Песчаный Человек долго и внимательно изучал их. Когда барону показалось, что дальнейшее ожидание бессмысленно, урод сорвался с места и побежал, натягивая цепи.
Никому из людей еще не приходилось видеть такого уродливого аллюра.
Пустынное существо передвигалось, как животное, опираясь на все четыре конечности и оставляя за собой бесформенные следы. Оно выписывало плавные кривые, но, оглядываясь на тянувшийся позади отряд, Олимус неизменно видел идеально прямую линию.
Проводник вел стаю в течение нескольких часов с приличной скоростью, не требуя ни пищи, ни воды. Его голое тело даже не покрылось потом. Он дышал ровно, как хороший скакун. Ветер, несущий песок, не причинял ему никаких неудобств.
Темные скалы на горизонте постепенно увеличивались в размерах, пока не превратились в две отвесные стены сужающегося коридора, в который, как в воронку, погружалась стая. Стены были настолько высокими, что вскоре закрыли большую часть неба и обе луны. Мосты, переброшенные через ущелье на невообразимой высоте, отбрасывали на землю решетчатые тени…