Горбун едва не наступил на зашевелившийся труп. Превращение оборотня он видел впервые в жизни, и это зрелище сильно отличалось от того, к чему он привык. Метаморфоза оказалась гораздо более мучительной и болезненной, чем превращения самого Дилгуса.
Он с содроганием понял, что перед ним уже не человек, но еще и не зверь. Волчья голова с человеческими ушами и проступающей шерстью повернулась в его сторону, пока руки скребли по камням удлиняющимися когтями. Потом одна из них потянулась к древку стрелы, торчавшей из его втягивающейся груди. Ненависть существа была так велика, что даже в эти мгновения жуткой боли оно порывалось впиться зубами в ногу шута.
Дилгус ударил оборотня мечом, перерубив тому шейные позвонки. Издыхающая тварь еще дергалась, когда он переступил через нее и двинулся ко второму охраннику. Тот отползал к лестнице, оставляя за собой обильные следы крови, вытекающей из пробитого горла.
Раненому не хватило совсем немного. Он потерял сознание, когда был уже почти у цели. Дилгус всадил меч в его широкую спину, проткнув сердце, и оставил клинок в ране… С каким-то странным интересом он смотрел вначале на агонию человека, а потом — на предсмертные судороги, сотрясавшие полузвериное тело во время превращения.
У него еще было время. Рана самого Дилгуса не слишком кровоточила и казалась неопасной, если, конечно, наконечник стрелы не был смазан ядом. То, что оборотень не позвал на помощь, спасло шута от худшей участи… Он посмотрел на луну, поднявшуюся высоко над башнями. Пора было идти встречать своих друзей-шуремитов.
Дилгус спустился вниз и прошел через безлюдный двор. Конюхи и привратники спали в своих сторожках беспробудным сном. Огромный пес с рычанием выскочил из темного угла, но, узнав шута, завилял хвостом.
Потом горбун заметил какое-то подозрительное движение возле северной башни. Похоже было, что слабый крик раненого все же услышали другие оборотни. Проклиная себя за то, что расслабился слишком рано, Дилгус бросился к механизму, опускавшему мост.
Огромное деревянное колесо было заклинено колодкой, и шут стал выталкивать ее, налегая всем своим телом. Наконец он освободил колесо, и оно начало вращаться с тоскливым оглушительным скрипом…
Оборотни уже наверняка поняли, что кто-то опускает мост. Колесо вертелось все быстрее, а у шута не было сил удерживать его. Край деревянного моста с грохотом опустился на противоположный берег рва. Если мост разрушился при ударе, все окажется напрасным… К счастью, решетка была поднята, и шут увидел, как в открывшемся темном проеме замелькали огни факелов.
Он услышал шаги за спиной. Обернулся — и вовремя. Огромный воин собирался проломить ему голову алебардой. Шут отскочил в сторону, и мощное лезвие на толстом древке глубоко вонзилось в утрамбованную землю. Дилгус, не выпускавший меч из руки, нырнул под локоть оборотня и глубоко погрузил клинок в его правый бок.
Но выдернуть меч из раны он уже не сумел. Охранник повалился на спину и увлек за собой Дилгуса.
Охранник повалился на спину и увлек за собой Дилгуса. Падая, тот услышал топот десятка ног, приближавшийся как со стороны башни, так и со стороны моста.
Должно быть, его приняли за раненого. Он лежал на содрогающемся теле, а над ним скрестились клинки и раздалась крепкая мужская брань. Факелы промелькнули, как взбесившиеся кометы, и устремились дальше.
В схватке встретились воины, владевшие не только искусством открытого боя, но и приемами наемных убийц. Суровые и беспощадные, они убивали и умирали без лишних эмоций. Как Стая, так и Орден Святого Шуремии располагали временем и средствами, чтобы воспитать достойных исполнителей. Но шуремитов было больше, и вскоре схватка переместилась к северной башне.
Дилгус вырвал кинжал из чьей-то мертвой руки и заколол им превращающегося охранника. Потом он увидел трех или четырех волков, поднимавшихся на лапы среди трупов, и понял, что время вышло.
Он побежал под защиту шуремитских клинков настолько быстро, насколько позволяло изношенное сердце. Нападавшие оттеснили оборотней ко входу в башню, но здесь продвижение застопорилось. Чтобы оборонять узкий вход, достаточно было двух-трех человек. Шут поднял меч и присоединился к тем, кто очищал двор от волков.
Тем временем оборотни начали стрелять из окон башни. На голом дворе, озаренном лунным светом, монахи представляли собой прекрасные мишени. Уже около десятка мертвецов в сером неприметном тряпье лежало на камнях, а башня все еще оставалась неприступной.
Наконец кто-то бросил факел в гущу обороняющихся, и на двух оборотнях загорелась одежда. Дилгус увидел воющие фигуры, заметавшиеся во мраке. Остро запахло горелым мясом и паленой шерстью. Воспользовавшись переполохом, солдаты Ордена прорвались сквозь заслон и, оставляя за собой трупы, продолжали сражаться в тесных коридорах башни. Дилгус, подгоняемый не только чувством долга, но и любопытством, устремился за ними.
Вскоре он с большим удивлением обнаружил, что в живых осталось только семеро человек — три офицера Стаи и четверо шуремитов. Эти бились ожесточеннее всего. Оборотням было уже нечего терять, а монахи находились слишком близко от цели… Схватка переместилась в полутемный зал, освещенный колеблющимся пламенем двух свечей и брошенного кем-то факела.