Интересный эпизод помню. Вычитал в мемуарах дочери Л.Н. Толстого Татьяны Львовны. Как-то она спросила отца про его отношение к суевериям, и он их решительно осудил! И вот в тот же день едут верхами по деревне, и вдруг Лев Николаевич поделывает на пути странный крюк… Оказывается, кошка перебежала дорогу и спряталась в бочке — эту-то бочку он и обогнул! На всякий случай.
Или молодой Пушкин: отправился из Михайловского в гости в Тригорское. И перебеги им путь заяц. Так ведь приказал вернуться домой, перепрячь лошадь и только после этого поехал снова! А мужики-то были — не нам чета. В одном стихотворении Александр Сергеевич прямо выразился: «Так суеверные приметы согласны с чувствами души…» Да-да, в этом все дело: чувства тут еще участвуют! Вторгаются, сбивают с толку холодный рассудок… Но прежде всего надо четко разделить два понятия: приметы и суеверия. Разумеется! Суеверия — это признание всякой нечистой силы — витающих духов и в личинах нежити бессловесной: лесовиков, кикимор, букушек «и прочих произведений быстрого воображения суеверного народа», — как заключил тот же А.А. Черкасов. А приметы…
С приметами более-менее ясно: давно признано, что в них сосредоточен накопленный народом за долгие века опыт наблюдательных земледельцев, пастухов, зверовщиков — людей, искони близких к природе. Многие из примет можно вполне объяснить данными научных исследований или просто здравым смыслом. Говорят, к примеру: «как весной птица прилетит, так и тепло наступит». Все ясно: перелетные торопятся домой, иногда опережая теплые массы воздуха; правило фиксирует несомненный факт, хотя и переставляя местами причину со следствием — как в случае с Солнцем, которое «ходит вокруг Земли».
Или взять такое утверждение: коли год в тайге ягодный, то и дичи много. Причинная связь, казалось бы, напрашивается: много корму, стало быть… Но я раз вот так же в пути размышлял и вдруг постиг: ягодой-то дичь кормится уже повзрослевшая! А выживут или погибнут выводки — решается гораздо раньше, когда ягодники только цветут… Ха! Вот и отгадка, связь истинная: ежели в конце мая — начале июня у нас обозлеют поздние холода, дожди и свирепые ветры, то погибают вместе и птенцы-пухляки, и цвет — будущий урожай: связь, оказывается, чисто временная!
В каждом поверье можно найти внутреннее ядро.
Вот старшие учат молодых: «Нельзя в озеро плевать (как в глаза матери!) и в костер тоже». За этими правилами глубинное уважение к воде и огню, дающим жизнь, чего же тут «темного»? Правда, некоторые приметы существуют в такой образно-кудреватой форме, что сквозь нее не вдруг докопаешься до внутренней сути. Маманя, опять же, говорила: чайник на огне гудит — «к переезду»! Этого я растолковать до сих пор не умею (сравнение, скажем, с паровозным гудком ничего не объясняет). Однако в жизни нашей семьи предвестие — дважды! — точно сбывалось. Верь — не верь…
Дело это вообще тонкое, и грань между приметами и суевериями, надо признать, не всегда различима. В кикимор и букушек современный человек не верит — как и в доброго бородатого Бога Саваофа, который босой, в пушистой бороде, сидит на пухлом облаке. Однако все чаще слышу от знакомых: «Оно конечно… Но что-то, видимо, все-таки есть!» Чего уж говорить, коли даже наши космонавты перед полетом обязательно смотрят фильм «Белое солнце пустыни» — говорят, традиция такая!
Кстати, пришел на память один любопытный случай с этими приметами. Мы летом всей семьей неделю жили в палатке на берегу нашего Красноярского моря. Счастливые были дни… Стояла прекрасная июльская погода. Но наша молодая мама все время ужасно боялась грозы. После полуденного отдыха выбирается из палатки, расчесывает белокурые лохмы и, зажав приколки в губах, мычит что-то, указывая глазами на небо. Я уже знаю: хочет сказать, что собираются тучи. И, конечно, возражаю:
— Чепуха! Просто кучевые облака. Видишь? И ласточки летают высоко. И комарики-толкунцы над тропкой «мак толкут», а это верные признаки хорошей погоды.
— Страсть какая гарантия! Вон у бюро погоды спутники да компьютеры. И то…
Доводы разума на нашу женщину совершенно не действуют, ибо она грома и молнии боится. И, как на грех, в сумерках начали мигать молчаливые синие сполохи — зарницы. А ночью разразилась настоящая гроза со всеми ее театральными эффектами. Ливень обрушился стеной. Шумела листва невидимых деревьев, потоки полоскали туго натянутые скаты палатки, ужасным гулом, будто он вырывался из преисподней, отдавалась под ударами струй железная крыша стоящего рядом нашего «жигуля».
Когда мутный рассвет стал проникать внутрь палатки, легкая морось еще висела в воздухе, с берез капало. Я выбрался наружу на утренний клев. И тут меня ждало великое недоумение: над тропинкой рядом с нами — в это ненастное сырое утро! — толкунцы невозмутимо толкли свой «мак». Хоть собственным глазам не верь… Надежнейшая примета хорошей погоды, и ведь она так научно и доступно объяснялась! (В сухом воздухе токи от нагретой земли, хитиновый покров насекомых не отсырел, он легок…) Мало того, что они вчера с упоением и коварством нечистой силы плясали перед дождем, теперь еще и в морось танцуют! Издевательство какое-то, воочию рушилась вера в непогрешимую добрую мудрость комариков и во всю науку заодно.