Иногда, когда меня никто не видел, я снимала с цепочки «огненное колечко», как я его назвала, и надевала на палец. Странным образом это успокаивало. Все проблемы и неприятности сразу отступали на задний план, а в душе появлялось чувство уверенности. Я любовалась игрой необычного камня, будто он был настоящим язычком пламени, и даже поймала себя как-то на мысли, что с появлением кольца совершенно перестала испытывать потребность часто менять ипостась. В моем нынешнем положении это было очень кстати, не каждый день выдавалась возможность в огне понежиться.
На седьмой день мы наконец въехали в какой-то город, довольно большой и унылый, как потом выяснилось, в Мальперну. Если она и отличалась чем-то от Верхограда в лучшую сторону, то с первого взгляда этого заметно не было, потому что с самого утра шел проливной дождь, небо от края до края заволокло монотонными серыми тучами, дома казались слишком безликими и однообразными, и желания радоваться жизни не было никакого.
Караван остановился на большой площади и разбрелся по трактирам на постой, нам предстояло провести здесь два дня. Какой кошмар! Если б я знала, что мы будем так медленно плестись, то лучше бы одна поехала, давно уже в Пармене была, а не пыль глотала.
Какой кошмар! Если б я знала, что мы будем так медленно плестись, то лучше бы одна поехала, давно уже в Пармене была, а не пыль глотала. До столицы с караваном, даже по самым скромным подсчетам, еще столько же пути, если не больше.
Я тоже нашла себе недорогую комнатку под самой крышей трехэтажной гостиницы, переоделась в сухой костюм и, оставив вещи, направилась в ближайший трактир, который присмотрела еще по дороге. Мне понравилось название. Дождь уже почти кончился, но тучи так и продолжали застилать все небо, а под ногами мерзко хлюпала вода. Не люблю такую погоду, от нее тоской веет, а если еще учесть мое нынешнее положение, то тут вообще выть хочется.
Я сидела в харчевне с гордым названием «Любофф Мясоедофф» и с унылым видом ожидала, когда же мне наконец принесут сделанный вот уже битый час назад заказ. Подробно изучив меню три раза, я пришла к выводу, что свое название ресторан получил в честь когда-то очень-очень давно съеденных здесь всех запасов мясных продуктов и с тех пор ни разу так и не пополнявшихся. Из мяса голодным путникам и завсегдатаям предлагалось только единственное блюдо с сомнительным названием «мясо укушное». Что это такое и с чем это едят, проверять на собственном опыте как-то не тянуло, а спрашивать я постеснялась. Но слово «укушное» навевало на мысли о том, что это самое мясо уже кто-то кусал и, возможно, не один раз. А уж какой у этого куска возраст и кем он был до того, как стать «мясом укушным», думать тем более не хотелось. Пришлось ограничиться скромным набором из достаточно известных блюд. Я заказала картофельную запеканку с сыром, салат из овощей и стакан яблочного сока. Только даже это нести мне пока не торопились. Настроение было самое что ни на есть препоганейшее.
Это что же получается? Я — наследная царевна Царства Долины, дочь самого Змея Горыныча, жена Великого Полоза (тьфу на него три раза, не в такую погоду будет помянут), сижу в какой-то паршивой забегаловке дивы знают где, одна-одинешенька, промокшая насквозь, продрогшая (правда, уже согреваюсь, тут жарко), и жду свой сомнительный ужин. Плакать хочется. Да, Саламандра… Неподготовленной ты оказалась для такого путешествия, особенно если учесть, что и конечной точки этого путешествия толком нет. Ну, доберусь я до Капитара, а дальше что? Вот Фен-то мне обрадуется! Ага, разбежалась. Скажи спасибо, если меня вообще на порог посольства пустят. И вообще, я домой хочу! Не к мужу, естественно, с этим я и на том свете не соглашусь встретиться. А то он меня перевоспитывать вздумал, дурь вышибать! Щаз! Как бы не так! Я быстрее его самого воспитаю и по струнке заставлю ходить, чем он от меня покорности добьется. Собственно, это уже неважно, меня там уже нет и не будет, свой знак протеста я выставила, и искать меня никто пока не торопится. Значит, всех все устраивает. А вот по отцу я жутко соскучилась, несмотря на то что он так подло со мной поступил. Нет, и как ему только мысль такая в голову пришла, выдать меня замуж за этого равнодушного типа с холодными глазами? Никого поинтересней и потеплее не нашлось? Придумали себе пророчество, а я страдай. А вот фигушки!
Подобные мысли немного меня взбодрили, и хандра плавно перешла в раздражение. Я сидела, проклиная и папашку, которому вздумалось меня женить на сыне нашего врага, и моего мужа, помешанного исключительно на государственных делах и вынудившего меня бежать к диву на кулички, и этот ресторан, где быстрее с голоду умрешь, чем тебе поесть принесут.
— На меня дождь тоже тоску наводит, — раздался рядом со мной до противности жизнерадостный женский голос. — Кажется, что ничего в твоей жизни хорошего больше не будет. Ерунда, потом все проходит и жизнь налаживается.
Я раздраженно подняла глаза и увидела стоящую по другую сторону моего стола девушку. Выглядела она по человеческим меркам лет на двадцать, может, чуть больше, высокая, стройная, с рыжими вьющимися волосами и удивительно красивыми зелеными глазами.
Выглядела она по человеческим меркам лет на двадцать, может, чуть больше, высокая, стройная, с рыжими вьющимися волосами и удивительно красивыми зелеными глазами. На ней было коричневое платье, перехваченное на талии атласной, тоже коричневой лентой, и очень ей шло. Дорожный еще влажный плащ девушка уже успела повесить на стул, и, не спрашивая разрешения, устроилась напротив меня. Да, в наглости ей не откажешь. Может, я против ее компании?
— Скучаешь? — так же радостно спросила она. — Меня Эмма зовут. А тебя?