— Обалдела совсем?! — ошалело заорал он, зябко передернув плечами.
— Д-д-да, — честно призналась я, не переставая дрожать.
Видимо, Полоз все-таки догадался (ну надо же!), что явно переборщил со своей местью, и, сорвав с вешалки толстое махровое полотенце, укутал меня им по самое не дыши. Я повозилась немного, отыскивая щелочку, и высунула нос наружу. Что тепло — оно, конечно, здорово, но приток воздуха мне тоже не помешает.
— Извини, — нехотя повинился мой ненаглядный, возвращаясь с трясущимся свертком в комнату и пододвигая кресло к камину.
Я не ответила.
— Может, тебя в камин посадить? — Меня аккуратно уложили в кресло поближе к огню.
Ишь ты, каким заботливым сразу стал. А чуть пораньше головой подумать не надо было? Или у мужиков всегда так — сначала сделал, потом подумал? Или даже — сделал, а думать вообще не обязательно? Я, конечно, понимаю, что месть — благородное дело, а по горячим следам особенно, и даже одобряю (кстати, надо не забыть отомстить за это купание потом, когда согреюсь), но так ведь и угробить меня было недолго.
— Саламандра, прекрати дуться. — Полоз присел на корточки перед креслом и заглянул мне в глаза. — В конце концов, ты сама виновата.
Я усиленно делала вид, что у меня отмерз язык и в ближайшем будущем разговаривать не смогу, и отвела взгляд от его жутковатых вертикальных зрачков. Не то чтобы мне сказать ему было нечего, а просто я посчитала свое молчание новым видом издевательства.
— А нечего было так глупо надо мной шутить. — Он продолжил одностороннюю беседу. — Думаешь, приятно, когда ты возвращаешься вечером, уставший до дивчиков, а тебе вместо элементарного «привет!» — ведро холодной воды на голову выливают, да еще и с растительностью?
Конечно, неприятно! Иначе я бы даже париться не стала. Мужу гадость — сердцу радость! Вот он — девиз моего замужества! А с чего это он устал так, интересно мне знать? Спрашивать, естественно, я не стала, еще подумает, что мне не все равно.
Начиная потихоньку оттаивать, я заметила, что Полоз уже успел переодеться и почти полностью привести себя в порядок. Еще влажные от незапланированного душа волосы поблескивали от отсветов камина, но одежда на нем была сухой и чистой.
Сделав еще несколько бесплодных попыток вызвать меня на разговор и докумекав, что общаться я не намерена, мой муженек поднялся и куда-то отошел, выпав из поля моего зрения, но довольно быстро в него вернулся.
— На, выпей. — Он сунул мне под нос прозрачный бокал с какой-то янтарной жидкостью, и я невольно поморщилась от противного резкого запаха. Что за дрянь он в меня впихнуть хочет, клопами какими-то воняет, притом давно почившими? Уж не яд ли? — Пей, тебе говорят, — проявил настойчивость Полоз. — Это коньяк.
Так я и знала. Значит, все-таки яд. Одно название чего стоит, про аромат я вообще лучше промолчу. Нет, живой точно не дамся!
— Саламандра, прекрати выпендриваться.
Нет, живой точно не дамся!
— Саламандра, прекрати выпендриваться. И не крутись, когда тебя лечить собираются! Хоть раз ты можешь вести себя нормально?
Он все-таки исхитрился и влил в меня эту гадость, несмотря на мою усиленную вертлявость. Горло немилосердно обожгло, и я, хватая ртом воздух, выпучила глаза, не забыв мысленно пожелать моему заботливому муженьку «всего хорошего». Но этого издевательства Полозу показалось явно маловато, потому что, едва я открыла рот, чтобы продышаться, он сунул туда целый кругляшок лимона. Кислю-у-ущего-о-о… Нет, от меня точно избавиться надумали, вон какое лицо довольное. Наверное, специально покислее выбирал, лично для меня. Вообще-то, насколько я знаю, девушкам принято сладости всякие скармливать. А меня тут лимонами с какой-то гадкой жидкостью пичкают!
Полоз, внимательно наблюдая за мной, как за подопытным кроликом, допил остатки этого… как его там, со звериным названием? — а, коньяка и поставил пустой бокал на пол. Неужели хотел показать мне, что травить никого не собирается? И ведь не поморщился даже! Но лимоном закусывать не стал.
— Как ты? Согрелась? — снова присаживаясь передо мной на корточки, спросил он.
Как ни странно, мне действительно стало легче, но признаваться в этом я ни за что не собиралась. Вот еще!
В дверь не очень скромно постучались.
— Кто это? — Полоз удивленно приподнял бровь и посмотрел на меня.
Он что, думает, это ко мне? Или ждет, что я пойду открывать?
Стук повторился. Настойчиво так, требовательно, будто за дверью стояла сама инквизиция, а мы были злостными заговорщиками. Пришлось моему муженьку самому выяснять, кто там с такой настойчивостью лезет в «нашу милую и уютную спаленку» на ночь глядя.
— Что тебе нужно? — услышала я удивленный голос Полоза.
— Полоз, я всего на минутку… — очень тихо прошелестел кто-то. Голос был, между прочим, женским.
За спинкой кресла мне не было видно, кого там принесла нелегкая, но едва я вылезла из полотенца и перевесилась через подлокотник, чтобы удовлетворить свое любопытство, мой муженек прикрыл за собой дверь с той стороны.
Ну вот! Самое интересное пропустила! Мучайся теперь от всяких догадок, хотя…
— Это была Вальсия, — подтвердил мои худшие предположения Полоз, вернувшийся на удивление быстро. — Она принесла для тебя подарок. — И он поставил передо мной ярко-розовую коробочку, перевязанную бантом такого же противного цвета. Мне даже показалось, что муж озадачен не меньше меня. Причем вполне искренне.