— Салли, веди себя прилично, ты же невеста, а не девчушка-веселушка! — Отец снова всучил подушку со мной служанке, успешно изображавшей привидение, и я в очередной раз чуть не сверзилась. Никакого уважения к моей сосватанной особе! Трясут, как переспелую грушу!
Мой наводящий панический ужас жених закашлялся в кулак, еле сдерживая смех и с интересом наблюдая за моими невероятными попытками удержать шаткое (в прямом смысле) равновесие. Наверное, его бы очень порадовало мое живописное падение, вон как веселится. Фигу! Чисто из вредности не свалюсь! Срастусь с этой подушкой, но такого удовольствия ему не доставлю!
Тем временем священник пришел к согласию с самим собой, бодро принял у кого-то из сердобольных гостей кубок с вином (причем, судя по степени покраснения носа, уже далеко не первый), осушил его одним махом и удовлетворенно крякнул. Это означало начало церемонии бракосочетания. Откуда-то из складок рясы была извлечена засаленная брошюрка с подробным описанием проведения сего нехитрого обряда, и меня преподнесли к моему суженому чудовищу на максимально близкое расстояние.
Меня откровенно разглядывали. Я не удержалась и показала ему раздвоенный язык.
— Дурдом, — процедил сквозь зубы мой женишок, высокомерно отворачиваясь, как мне показалось, только за тем, чтобы тоже не показать мне язык в ответ. Если бы он это сделал, я бы его сразу зауважала, а так…
— Ага! — радостно согласилась я.
Если бы он это сделал, я бы его сразу зауважала, а так…
— Ага! — радостно согласилась я. — Самый настоящий дурдом! Ты все-таки решил к нам присоединиться или уже передумал? Знай — это заразно и почти неизлечимо.
Он бросил в мою сторону леденящий душу взгляд и… не двинулся с места.
Сдержать вздох разочарования было выше моих сил. Ну почему?! Я ему такой замечательный шанс предоставила избавиться от меня, пока не поздно, а он им воспользоваться не хочет. И на кой перец я ему сдалась? Неужели, кроме меня, все невесты повывелись? Сомневаюсь, что появился оптовый покупатель на такой долговечный товар с пожизненной гарантией и скупил всех девиц на выданье. А я так надеялась, что он впечатлится моей истерикой и сбежит…
Священник затягивать особо церемонию не стал. То ли ему хотелось поскорее от нас отделаться, то ли его больше в данный момент прельщал винный жбан, заманчиво выставивший краник, на который святый отче то и дело поглядывал и постоянно сглатывал, когда с него срывалась одинокая капля, то ли ему самому этот балаган не очень нравился. Я, собственно, тоже не горела сильным желанием стоять тут еще полдня и очнулась от своих невеселых мыслей, только когда Полоз насмешливо прошипел:
— Ты вообще слышишь что-нибудь, глухня? К тебе обращаются.
— Да! — вздрогнула я. — А что такое?
И покрутила головой по сторонам. Мой змееглазый женишок как-то странно хмыкнул и придавил меня ладонью к подушке. Это он обниматься так лезет, что ли? Мне не нравится и не видно ничего, между прочим. Я — против! Но возмутиться столь вопиющим обращением не успела. Тело свело довольно болезненной судорогой, по глазам резанул яркий белый свет. Я непроизвольно зажмурилась, но от этого легче не стало. Напротив, свет вспыхнул еще ярче, постепенно становясь желто-оранжевым. Казалось, он проникает в каждую частичку моего маленького неподвижно-придавленного тельца, заполняет его целиком и уже не может вместиться. Откуда он идет, из ладони Полоза или из другого не менее жестокого источника, определить я не смогла, свет вливался в меня со всех сторон. Еще немного, и меня просто разорвет на части! Ко всему прочему стало немилосердно припекать. Это что же такое делается-то? Меня замуж выдают или живьем поджарить пытаются? Никогда не думала, что это одно и то же. Однако все попытки пошевелиться или хоть как-то выказать свое возмущение такими садистскими способами бракосочетания не дали никаких результатов. Двигаться я не могла, язык предательски отказывался мне повиноваться. А боль от жара и нестерпимого света тем временем стала почти невыносимой. Но в самый последний момент, когда сознание уже готово было издевательски помахать мне ручкой, все исчезло как по мановению волшебной палочки. И рука Полоза тоже.
Ничего себе свадебный подарочек мой благоверный приготовил. Отсутствием оригинальности он явно не страдает, но чтобы с такими извращениями?! Можно, конечно, понять, что жаркое нужно употреблять горячим, и даже его в этом поддерживаю, только я же не ужин! Вывод номер один: когда Полоз голодный, от него нужно держаться как можно дальше. Вывод номер два: точно скажу «нет» на любое его предложение, каким бы невинным оно ни было. Даже в карты рядом играть не сяду. Если смогу пошевелиться после только что пережитого, конечно.
Я прислушалась к внутренним ощущениям. Ни боли, ни слабости не было и в помине. Пошевелила лапкой, другой, головой повертела, хвостиком подергала — все исправно работает.
— Что это было? — ошеломленно просипела я. Голос тоже никуда не делся. Ура! Потери минимальные.
— Высшее соединение, — прошипели в ответ.
— …а посему этот брак считается законным, и вы объявляетесь мужем и женой! — торжественно и более вразумительно ответил мне священник и вытер выступивший от усердия или же от катастрофически упавшего уровня алкоголя в организме пот со лба.
— Аминь! Жених, можете поцеловать неве… Кхе… Кхе… М-да…
Он смущенно закашлялся, видимо сообразив, что сморозил явную глупость. На его практике, вероятно, еще ни разу никто не целовал ящериц (да и не венчал, естественно), и он плохо себе представлял, как это вообще должно выглядеть. Думаю, все остальные тоже, потому что сейчас на нашу потрясающую пару смотрели с нескрываемым любопытством и информационной жадностью.