Более двух столетий миновало со времени Большого Пожара, но Лондон так и не забыл катаклизма, уничтожившего почти всю британскую столицу. Единственным положительным последствием того пожара, заставившего тысячи людей бежать из своих домов и бессильно смотреть на то, как гибнет в огне все их добро, было полное искоренение Черной Смерти. С той поры бубонная чума не вспыхивала в Лондоне ни разу.
Во всяком случае, именно та чума. Зато чума другого рода — тысячи проституток и шлюх — продолжала осквернять столицу величайшей империи на земле. Ничего, этой ночью Мейбрик начнет свой поход за искоренение этой смертоносной чумы. Он улыбнулся, набрался терпения и принялся следить за попытками Полли Николз подцепить клиента.
Несмотря на поздний час, все прилегающие к месту пожара улицы были запружены людьми. Сырой воздух был наэлектризован опасностью. Как и Лахли, Мейбрик старался не углубляться в толпу, поэтому довольно быстро потерял пьяную Полли Николз из виду.
Царившая в Шедуэлле атмосфера напоминала карнавальное безумие. Алкоголь лился рекой. Неустанно шаривший взглядом поверх голов Мейбрик и сам пропустил несколько пинт темного эля, пытаясь залить сжигавший его изнутри огонь. Джон Лахли в конце концов тоже исчез в толпе, оставив его ждать. Мейбрику хотелось ругаться благим матом, так он устал от этой ходьбы и бесконечного ожидания. Он с такой силой сжимал свой нож, что наверняка украсил свою руку синяками.
Примерно через час, когда пожар продолжал еще свирепствовать, Мейбрик наконец снова увидел знакомую черную шляпку с бархатной отделкой. Полли Николз как раз выходила из дверей битком набитого кабака, открытого в нарушение всех законов о питейных заведениях. Ее шатало из стороны в сторону под воздействием бог знает какого количества спиртного. Она прошла мимо Мейбрика, даже не заметив его, едва не свалилась с крыльца, на которое тем временем выходил следом за ней Джон Лахли, и поплелась по Осборн-стрит обратно к Уайтчепл-роуд.
Подходило время ее встречи со смертью.
Возбуждение охотника полностью захватило Мейбрика; он крался за своей добычей, замирал в тени и снова скользил вперед под раскаты грома, напоминавшие рык свирепого зверя в ночи. Они медленно продвигались вперед, пока толпа и пожар не остались далеко позади. Полли доковыляла до совершенно опустевшей уже Уайтчепл-роуд и свернула на восток, неверным шагом направляясь к условленному месту встречи. Джон Лахли двинулся на открытое место, делая свой ход в этой игре, целью которой была связка каких-то писем. И вдруг он застыл на месте. Мейбрик тоже остановился, кляня судьбу за невезение. В конце квартала со стороны пожара показался мужчина, одетый как портовый грузчик, и окликнул женщину.
Мейбрик с наставником отступили в тень козырька над дверью дома напротив. Склонив головы, грузчик и пьяная шлюха вполголоса обменялись несколькими словами. Потом мужчина негромко хохотнул, и Мейбрик услышал, как Полли сказала: «Да». В следующее мгновение оба, оглядевшись по сторонам, поспешили к ближайшему укромному месту и остановились так близко от Мейбрика, что он буквально улавливал их запах.
Кровь бешено пульсировала в его жилах, пока он стоял в темноте, слыша шорох задираемых юбок и стук подбитых гвоздями башмаков о камни, когда он прижимал ее к кирпичной стене, тяжелое дыхание и негромкие, но настойчивые и ритмичные шлепки плоти, ударяющей о плоть. Ноздри Мейбрика раздувались от волнения. Стиснув деревянную рукоять своего ножа, он жадно ловил резкий вздох женщины, когда она прижалась бедрами к своему клиенту.
Он почти видел, как стискивает мозолистая рука грузчика отвердевшую грудь, как водит по обнаженному бедру и задранным юбкам. Он представлял себе лицо своей жены, ее прекрасные волосы, рассыпанные по обнаженной груди, представлял, как этот немытый грузчик входит в нее, как он берет ее прямо на улице, слышал в темноте прерывистое дыхание своей жены…
В ночи послышалось негромкое ругательство, потом ее ободряющий голос. «Ну же, — должно быть, думает она сейчас, — давай кончай скорее, я пьяна и хочу спать, и скоро они придут с деньгами за письма. Так что кончай, получай свое удовольствие, увалень несчастный…»
Мейбрик еще крепче сжал нож в кармане и чуть не задохнулся от нетерпения, пока та продолжала шептать пользующему ее мужчине: «Все хорошо, милый, вот хорошо, ну и здоровый же фриар у тебя…»
Фриар Тук… вот как они здесь, на улицах, называют…
Наконец до убежища Мейбрика донеслось негромкое мужское уханье.
Он подождал, пока их дыхание не замедлится, успокаиваясь.
Потом подождал, пока не стихнет шорох оправляемой одежды, звяканье монет в кармане, шепот…
— Вот тебе трехпенсовый, лапуля, и еще блестящий пенни в придачу. — За этим последовали смачный поцелуй и негромкий шлепок мозолистой лапой по прикрытым тканью выпуклостям. — И то сказать, знатно ублажила.
Мейбрик ждал, а кровь молотом колотилась в висках, заглушая цоканье подкованных подошв грузчика по мостовой.
— И то сказать, знатно ублажила.
Мейбрик ждал, а кровь молотом колотилась в висках, заглушая цоканье подкованных подошв грузчика по мостовой. Когда шаги стихли, он услышал голос Полли.