— Мистер Мур тут делился историей своего рода, — усмехнулся он. — Он утверждает, что в ветвях его развесистого фамильного древа вполне могли запутаться один-два галльских кельта.
Йетс расплылся в полной энтузиазма улыбке.
— Так вы изучаете кельтскую культуру, мистер Мур? — поинтересовался он, заметно оживившись.
— Ну, не совсем, — улыбнулся в ответ Малькольм, хотя, возможно, знал о кельтской и друидической истории больше, чем любой другой британский эксперт в ту ночь.
— Меня больше интересуют древности другого рода. В основном Древний Рим.
О'Доунетт ухмыльнулся и с гордостью покосился на своего друга.
— Вилли у нас и сам любитель древностей.
Йетс смущенно покраснел.
— Вряд ли, старина, вряд ли. Я развлекаюсь кельтской культурой, только и всего.
— Не говори ерунду. Вилли у нас очень даже серьезный ученый. Помогал основать Дублинское Герметическое Общество, разве не так? И мадам Блаватская находит твои теории весьма серьезными, честное слово.
Малькольм, которому не терпелось вывести молодого поэта из смущенного состояния, улыбнулся Йетсу теплой, ободряющей улыбкой
— Так вы интересуетесь теософией, мистер Йетс? — Разумеется, он знал, что Йетс выказывал значительный интерес к теософии и другим изысканиям в области оккультных знаний. Новая, завоевавшая большую популярность организация, основанная мадам Блаватской, посвятила себя психическим и оккультным исследованиям на основе «эзотерического буддизма», пропагандируемого ею и многими ее сподвижниками.
Явно не зная, как относится к этому предмету Малькольм, молодой поэт нервно кашлянул.
— Ну, сэр… да, сэр. Весьма интересуюсь и теософией, и… гм… другими подобными изысканиями.
Малькольм кивнул, стараясь хранить на лице не перепуганное, но самое что ни есть дружеское выражение.
— Тогда вы, наверное, читали новую «Историю язычества в Каледонии» Уайза? Там много довольно интригующих идей насчет развития религии и философии.
Молодой поэт просветлел.
— Конечно, сэр, разумеется, читал! Раздобыл экземпляр сразу по приезде в Лондон в прошлом году, как только ее опубликовали. И еще читал Эдварда Дэвиса и, разумеется, Д.В.Нэша — про Тейлезин.
— Ах да, британского друида, который утверждал, что встречался с Пифагором. Да, это мне тоже доводилось читать.
Малькольм не разделял энтузиазма насчет шитых белыми нитками теорий Нэша про так называемых британских друидов. Возможно, их выдумал и не сам Нэш, ибо мифы о них были популярны и раньше, но тем не менее это всего лишь мифы.
— А последнюю работу Чарльза Грейвза вы читали?
— Работу Королевского Комитета о древних ирландских законах Брегона? Ну конечно, сэр!
И молодой поэт расплылся в улыбке, полной гордости за своих предков, признанных западным миром прошлых веков лучшими врачами, поэтами, музыкантами и религиозными философами средневековой Европы. Свод законов Брегона включал в себя такие «современные» понятия, как всеобщее здравоохранение и даже закон о компенсациях работникам.
— Потрясающе! — восторженно подхватил Малькольм. — Великолепное научное исследование. Грейвз значительно расширил наши познания о древней Британии. Скажите, мистер Йетс, верите ли вы в то, что Стоунхендж построен друидами?
Йетс снова покраснел, хотя глаза его светились радостным интересом.
— Право же, сэр, я не археолог, но меня потрясает возраст этих стоящих камней. Полагаю, им по меньшей мере несколько столетий?
Малькольм снова улыбнулся.
— Разумеется. Больше тысячелетия, если говорить точнее. Определенно, их воздвигли еще в эпоху до римского владычества. Даже величайший египтолог наших дней, мистер В.М.Флайндерс Петри, согласен с этим. Не оставляйте своих изысканий, мистер Йетс. Нам нужны глубокие, заслуживающие доверия исследования истории наших островов, не так ли? Клянусь Господом, древней Британии есть чем гордиться! Право же, это кельтское Возрождение — замечательная штука, действительно замечательная!
Бивин О'Доунетт согласно закивал:
— Совершенно верно, сэр! Кстати, не слышали ли вы доклада того парня в Египетском зале? Ну, того наполовину литовца, хотя по натуре своей он британец, как золотой соверен, как бы он там ни звался. Я слышал, какой-то газетчик говорил, будто в молодые годы тот выступал в Сохо шарлатаном под каким-то египетским именем, но после изучил медицину и оккультные науки и сделался респектабельным врачом-месмеристом.
Малькольм не имел ни малейшего представления о том, кого мог иметь в виду О'Доунетт, хотя заметил, что Гай Пендергаст вдруг подался вперед, а в глазах его вспыхнул внезапный интерес. Репортер есть репортер, подумал Малькольм, хотя так и не смог представить себе, с чего Гаю Пендергасту так интересоваться каким-то оккультистом из Сохо.
Йетс, однако, сразу кивнул, явно знакомый с типом, о котором говорил Бивин О'Доунетт.
— Да, я слышал, как он говорит. Интригующий парень, хотя он уже несколько лет не выступал под именем Джонни Анубиса. О, я знаю, что это абсурдное имя, добавил Йетс, заметив ироничный взгляд О'Доунетта, — но надо же человеку как-то привлечь к себе внимание публики, если он вышел из подобного окружения. И при всей театральности его ранней карьеры его учение вполне любопытно. Потрясающе для «селф-мэйд-мен» с Миддлсекс-стрит, из Уайтчепла.