Увы, им просто не хватило бы кислорода на то, чтобы прятать его детей до самого конца стрелковых состязаний. Первоначально они планировали отколоться от группы еще в Денвере, сесть на поезд, идущий в восточном направлении — в прерии, которые он видел раньше только в вестернах. Они собирались затеряться в одном из больших городов вроде Чикаго или Сент-Луиса на три-четыре цикла Врат Дикого Запада — на время, достаточное для того, чтобы у Ноа была возможность устранить любую исходящую из Верхнего Времени угрозу.
Потом они должны были проскользнуть обратно на станцию, но не раньше, чем Ноа вернется в Верхнее Время и передаст властям собранные им улики. Только когда люди, ответственные за убийства и беспорядки, окажутся в тюрьме, Маркус и его семья смогут считать себя в безопасности. И Юлий тоже. Вожак прославленной на всю станцию Шангри-ла подростковой «Банды Потерянных и Найденных» попал на вокзал через Римские Врата, как и Маркус. Юлий исполнял отведенную ему роль Джины с блеском, ведя преследователей по ложному следу. То, как он с абсолютной убедительностью изображал вздорную леди с ушибленной ногой, вкупе с Ноа в роли пьяного Джо Тайролина полностью отвлекло внимание от Маркуса, для которого остаться неузнанным до открытия Врат было вопросом жизни смерти.
Сам Маркус прошел через Врата по документам Юлия, якобы подрядившегося носильщиком Джо Тайролина. Деньгами на билеты их снабдила Джина. При мысли о том, какой опасности подвергают себя Ноа, Джина и Юлий ради спасения его семьи, ком в горле у Маркуса делался еще больше. Впрочем, иного выхода, кроме этого маскарада, у них просто не было.
Увы, до сих пор Маркусу ни разу не доводилось ездить верхом. И хотя когда-то он привык к палящим лучам средиземноморского солнца, несколько последних лет он провел в лишенном солнечного света мире ВВ-86. Несмотря на широкополую шляпу, закрывавшую его лицо, уже через час после выхода их каравана с железнодорожной станции он обгорел на солнце, в кровь сбил себе все мыслимые и немыслимые места на теле и. отчаянно тосковал по ставшей ему родной станции, по жене и друзьям.
— Придется нам развлекаться вместе с остальными, — таково было заключение Ноа Армстро на последнем военном совете в железнодорожном районе. — Так следящий за нами ублюдок поверит в то, что мы не знаем, кто он такой. Определить пол Ноа в ковбойском наряде оказалось еще труднее, чем прежде. Каждый раз, когда Маркусу казалось, что он наконец знает точный ответ, какая-нибудь новая реплика или поступок детектива вновь не оставляли от его теории камня на камне.
В свое время, на невольничьих рынках Древнего Рима, Маркусу доводилось видеть людей, подобных Ноа Армстро. Тела их с возрастом так и не приобретали каких-либо определенных половых признаков; их нельзя было отнести ни к мужчинам, ни к женщинам. Такие люди — редкое, очень редкое явление природы, но на невольничьих рынках встречались с прискорбным постоянством. Кастрация мальчиков была обычным делом — созданные искусственным путем евнухи, немужчины и неженщины, ценились достаточно высоко. Тот же, кто рождался таким, стоил воистину астрономических денег. Маркус видел собственными глазами, как за одного такого раба заплатили на аукционе полмиллиона сестерциев — в десять раз больше, чем за образованного писца или учителя-грека. Римляне, как понял Маркус за годы знакомства с ними, были страстными коллекционерами, и чем более редким являлся предмет, тем выше становился статус его владельца. Впрочем, кем бы ни был детектив на самом деле, Ноа все же повезло родиться в Верхнем Времени, а не по ту сторону Римских Врат.
Когда их караван, вздымая конскими копытами клубы пыли, выехал из Колорадо-Спрингс, Юлий нахмурился под полями своей дамской шляпки.
— Как вы считаете, стоит мне участвовать в их состязании? Я пересмотрел уйму фильмов, но вот стрелять из этих древних пистолетов не умею.
— Не беспокойся на этот счет. — Голос Армстро звучал успокаивающе. Вечером в лагере я научу тебя заряжать их. Тебе не обязательно стрелять так, чтобы выиграть или даже пройти квалификации. Достаточно, чтобы это выглядело убедительно, вот и все. Задолго до окончания состязаний мы разберемся с этим ублюдком, Сарновым, и сможем вернуться в Денвер. Я хочу, чтобы вы с Маркусом и девочками отправились на ближайшую железнодорожную станцию и ждали моего сигнала. Как только людей, ответственных за все это, арестуют, я дам вам знать, и все смогут вернуться домой.
Все это казалось таким простым…
Однако жизнь давно научила Маркуса тому, что в действительности все оказывается гораздо сложнее, особенно в игре, в которой замешаны религия, политика, а цена ставок — человеческие жизни. Все те долгие часы, пока они добирались до лагеря золотоискателей, приводили лагерь в жилое состояние и готовили стрельбище (Маркус время от времени проверял, все ли в порядке с его бесценными девочками, продолжают ли они спать в своих уютных коконах, не кончился ли у них кислород), он то и дело невольно оглядывался через плечо в ожидании беды.
Он вглядывался в лица окружавших его туристов — старшеклассников, которым не терпелось помериться силами за медаль, стрелков постарше — те пробовали силы в этом спорте, возможно, еще до рождения этих мальчишек. Он вглядывался в лица гидов «Путешествий во времени», носильщиков и погонщиков мулов… Он все пытался представить себе, каково это — жить в Верхнем Времени, иметь возможность в любое время проходить сквозь любые Врата, были бы деньги на билет. И каждый раз, когда молчаливый наемный убийца, прошедший через Врата вместе с ними, искоса поглядывал на них с Юлием, Маркуса прошибал холодный пот.
Другие туристы были разговорчивы. Они смеялись, хвастались своими достижениями или рассказывали случаи из других состязаний, в которых им довелось участвовать. Некоторые рассказывали даже об инсценировках исторических сражений, в которых принимали участие тысячи людей и стреляли не только из пистолетов, но и из самых настоящих пушек. Сам Маркус видел пушки только на фотографиях и в кино. Было среди туристов и довольно много одиночек — те держались в стороне от других, посвящая все свое время уходу за оружием. Они старательнее всех трудились, расчищая стрельбище, восстанавливая заброшенные постройки; они мало разговаривали и даже есть старались как можно быстрее, чтобы вернуться к работе. Для тех же, кто жаждал общества и развлечений, организовывались концерты самодеятельных музыкантов из числа туристов.