— Привет, Джина, лапочка. Садись. Познакомься, это Ноа Армстро.
Джина пожала протянутую руку, пытаясь угадать, кем является это бесполое существо в шелках: мужчиной или женщиной, но сдалась.
— Рада познакомиться с вами, Ноа. — Четыре года жизни в Нью-Йорке, не считая года активной службы при Храме, поневоле заставят привыкнуть к чему угодно.
— Мисс Кеддрик… — Рукопожатие энергичное, по голосу не поймешь. Взгляд не дружелюбнее, чем у вздорного питбуля, охраняющего от чужих посягательств свой кусок стейка.
Что ж, Джина проигнорировала этот взгляд с твердостью, не уступающей его (или ее) непроницаемости. Она села и чуть слишком лучезарно улыбнулась разливавшей вино Касси Тайрол. Та протянула ей бокал — красное вино вот-вот выплеснется, так дрожит ее рука. Джина поспешно перехватила бокал, пока тетя не забрызгала белоснежную скатерть.
— Надо же, какая неожиданность, тетя. — Джина огляделась по сторонам, нервно одергивая короткую юбку (вроде бы ничего лишнего не торчит!), и только тут к удивлению своему заметила, что в зале нет ни одного любопытного репортера.
— Ого! Как это вы ухитрились отделаться от прессы?
Тетя даже не улыбнулась. «Ой-ей-ей!»
— Об этой поездке никому не известно, — негромко ответила она. — Формально я все еще в Лос-Анджелесе.
«Ой, мамочки, что будет, она съест меня с потрохами и даже не подавится…»
— Ясно, — произнесла Джина вслух и приготовилась к худшему. — Ну что ж, валяйте.
Касси на мгновение сжала губы. Покрасневшие глаза выдавали, сколько ей пришлось плакать в последнее время, что еще сильнее пугало и обезоруживало Джину. Сокрушаясь, что не может осушить бокал залпом, она пригубила вино, стараясь хотя бы внешне сохранять спокойствие,
— Ну, это касается… — неуверенно пробормотала Касси, покосилась на Армстро, потом вздохнула и в упор посмотрела на Джину. — Это касается твоего отца, Джина. Я кое-что про него узнала. Что-то, что тебе стоит знать, ибо это разрушит жизнь всех нас на год, а то и больше.
Джина ухитрилась не залить скатерть вином только потому, что оно попало ей в нос. Она отчаянно заморгала, бокал застыл в руке, едва касаясь губ. Немного придя в себя, Джина осторожно поставила бокал и уставилась на свою тетку, пытаясь срочно угадать причину этой таинственной встречи. Ни одной достаточно убедительной причины в голову пока не приходило.
— Допей вино, — резко сказала тетка. — Тебе это пригодится.
Джина послушно выпила и резким движением поставила бокал обратно на стол. В голове вдруг мелькнула дикая мысль: уж лучше бы тетка захотела с ней встретиться из-за их с Карлом тайного путешествия во времени — путешествия, которое они задумали больше года назад. Их целью был викторианский Лондон, где они собирались снять фильм: объятый ужасом Ист-Энд и Джек-Потрошитель. Четырнадцать месяцев назад они купили билеты на вымышленные имена — дорогие, но качественно выполненные фальшивые документы им с Карлом удалось состряпать у одного подпольного дельца. Нью-Йорк кишмя кишел такими, и цена фальшивого паспорта обычно равнялась цене нескольких доз кокаина. Они заплатили больше, поскольку Джине Николь Кеддрик нужны были безупречные документы. Никакими другими они и не могли быть, если только она надеялась сохранить свое путешествие во времени в тайне от отца. А вот что отец сделал бы, доведись ему это узнать…
У Джины хватало причин бояться своего всемирно известного папочку. Но чем бы ни собиралась огорошить ее Касси, это, похоже, куда хуже, чем если бы старший Кеддрик узнал о ее намерении отправиться в викторианский Лондон, несмотря на его категорический запрет даже близко подходить к любому Вокзалу Времени.
— Значит, папуля, да? — спросила Джина очень ненатурально, несмотря на все старания. — И чего такого нового натворил этот сукин сын? Запретил радоваться? Все остальное он и так уже объявил вне закона.
Джина повернула голову и увидела, что Ноа Армстро смотрит на нее в упор.
— Нет. Это не имеет отношения к его карьере законодателя. Точнее, не имеет прямого отношения.
Джина заглянула в его (или ее?) глаза и нахмурилась.
— Кто вы, Армстро, черт вас возьми? Что вы здесь делаете?
Губы у Армстро недовольно сжались, но ответа так и не последовало. Во всяком случае, адресованного ей. Взгляд, который получила от Армстро Джинина тетка, говорил о многом: уничтожающий взгляд старшего и умудренного опытом; так смотрят, подумала Джина, на безмозглых сосунков, которым сказано ведь было не писать на персидский ковер.
— Ноа — детектив, — устало объяснила тетя. — Несколько месяцев назад я связалась с агентством Уордменна Вульфа, попросила их лучшего агента. Они назначили на это дело Ноа. И… Ноа — храмовник. Это важно. Гораздо важнее, чем ты можешь себе представить.
Джина, прищурившись, пригляделась к таинственному детективу. Уордменн Вульф — ого! Тетя Касси точно ничего не делает абы как. И никогда не делала, если уж на то пошло. Что бы ни натворил ее отец, это явно куда серьезнее скандалов сексуального характера, в свое время как бы случайно приключившихся с отдельными законодателями, угрожавшими карьере отца.
Что бы ни натворил ее отец, это явно куда серьезнее скандалов сексуального характера, в свое время как бы случайно приключившихся с отдельными законодателями, угрожавшими карьере отца. У нее холодок пробежал по спине при одной мысли о том, во что втянут ее милый папочка.
— Помнишь Олстина Корлисса? — со вздохом спросила Касси.