Бедняга менестрель посерел и сглотнул.
Эмоции на его лице гуляли, как молодежь в день весеннего равноденствия. Сомнение сменялось, неуверенностью, а уж та уступала нагретое местечко страху. Даже если Огал подозревал меня в розыгрыше, вопрос: «А вдруг это правда?» — нет-нет, да проскальзывал в его мыслях. Вот уж где разгулье для его живого менестрельского воображения. Полагаю, временами оно весьма красочно рисовало ему сцену личного знакомства со штатным палачом Андарры в интимном полумраке пыточной.
Неприкаянными овечками эти раздумья бродили по зеленоватому челу нашего певуна. Душещипательное зрелище. Способное выколупать жалость даже из каменного сердца злокозненной ведьмы. Что, собственно, и произошло. Я размякла… Настолько, что собралась совершить милосердный поступок: поведать нашей певчей птичке о своей «милой» шутке. Но тут дверь открылась и на пороге возникла тоненькая фигурка ее высочества принцессы Лиален, наследницы Андаррского престола. Так сказать, почтила своим визитом лично. Бедняга Огал, не «переваривший» еще скормленных ему сведений, дернулся всем телом и, подскочив, преломился в поясе.
Н-да-а-ам-с. А мне думалось, менестрели умеют отвешивать галантные поклоны… Не тот, мне видать менестрель попался. В гимнастических упражнениях Огала, деревенского рвения было значительно больше, нежели утонченности и изысканности.
«Ох, не баловали его приглашениями к коронованным особам. Эк, скачет с непривычки!»
На принцессу тоже стоило посмотреть: Лина явно не чаяла встретить в эдакой глуши столь «изысканного» обращения и от избытка чувств почти вжалась в стену, выставив вперед принесенную с собой миску.
Картина: «Дева и рыцарь»…
«А где же рыцарь?»
Хм-м-м… Ну, это дело поправимое. Если певуна поставить на одно колено, то можно провести ритуал посвящения. Кандидат готов, принцесса наличествует… Ах да, ей бы еще меч вместо мисочки. А то с плошкой как-то не смориться…
«Каков рыцарь, таков и меч. Если уж наш певун — верный паладин кубка и тарелки, то ими и посвящать. Желательно, промеж глаз…»
Толи у менестреля спину прихватило, толи благоговение пред венценосной особой оказалось столь велико, что не позволяло даже взглянуть на нее, но наш певун завис в согнутом состоянии надолго. Принцесса успела уже отойти от первого шока и отлипнуть от стенки, а Огал все еще изучал грязь на полу у своих ног.
«Никак примеривается, куда лучше пасть? Или выбирает кусочек, дабы пожевать от избытка раскаяния?»
Ага, как в песне…
В бою покрыв себя позором,
Он землю ел и в рубище ходил…
«Ну, до рубища нашему гардеробу уже недолго осталось. А вот сменить меню, Огал ни в жисть не согласиться… Разве что, полностью перейдет на выпивку…»
Лина затравленно взглянула на меня и, явно опасаясь выходок буйного менестреля, стала обходить его по периметру, стараясь не отодвигаться далеко от стены.
— Огал… Что случилось? — Ее голос был тихим и вкрадчивым, как у дрессировщика приручающего непокорное животное.
Менестрель перестал, наконец-то, демонстрировать свое седалище потолку, вместо чего решил подпереть его головой, поскольку в вертикальном положении доставал до него макушкой.
— Ваше высочество…, — Голос Огала сорвался. Он сглотнул и набрал полную грудь воздуха, от чего мы с Линой, дружно, вжали головы в плечи, ожидая услышать могучий рев глотки, натренированной пением и выпивкой… Обошлось. Видать у менестреля перехватило, таки, дыхание, поскольку ему удалось лишь просипеть.
Он сглотнул и набрал полную грудь воздуха, от чего мы с Линой, дружно, вжали головы в плечи, ожидая услышать могучий рев глотки, натренированной пением и выпивкой… Обошлось. Видать у менестреля перехватило, таки, дыхание, поскольку ему удалось лишь просипеть. — Принцесса…
На этом, вдохновение бедолагу покинуло, оставив его лупать глазами, в единый миг выросшими до размеров блюдец.
Сообразив в чем дело, Лина уперла в меня грозный взгляд.
— Рина? Ты чего ему наговорила?
Я замотала головой, закусив краешек одеяла, дабы не оглашать округу диким гоготом. Отчасти, из опасений за наше пристанище, кое выглядело настолько ветхим, что грозило рассыпаться от любого громкого звука. К тому же, открыто смеяться над менестрелем чревато: состряпает памфлет про злобную колдунью Рину и раззвонит по миру. Доказывай потом, что ты вовсе не такая мерзкая и злокозненная…
«А значительно хуже. И к общению располагающая, исключительно в спящем состоянии…».
Не дождавшись от меня даже внятного мычания, Лина занялась менестрелем.
— Огал, что она тебе такого наговорила, что ты скачешь тут как гусеница на сковородке?
— Что вы — принцесса…
Прошелестел по комнате благоговейный шепот с придыханием, коим только в любви признаваться.
«Лунной ночью под кустом… Колючим…»
— И что? — Похоже, наша принцесса за время путешествия успела позабыть все прелести своего царственного положения. Или недооценила силу воздействия блеска короны на умы простых людей.
— Я… Я не знал.
— Теперь знаешь. И что это меняет?
Эх, хорошо быть принцессой! Хочу — все мне в ножки кланяются, не хочу — будем друзьями. И не понимает, что нам, простым и незатейливым, ее стремления отнюдь не всегда очевидны. Вот если бы монархи одежду соответствующих цветов носили. Для опознавания их желаний. Надел синее — я сегодня душка, расположен выслушивать дружеские советы. Красное — подходить только на коленях, а еще лучше ползти на брюхе…