Вот эти-то самые профессора, которые зачастую даже русского языка не знают и в лучшем случае проболтались несколько лет в искусственно созданной атмосфере американского посольства в Москве, призваны разрабатывать концепции и теории, которыми потом руководствуются президенты и госсекретари. Некоторые из них сами занимают весьма высокие посты, претворяя свои теории в практику.
Впрочем, как часто бывает, невозможно четко определить, кто на кого в конечном итоге влияет, ибо господствующие теории и концепции чаще всего поразительно соответствуют интересам той или иной части истеблишмента. Как это получается, я не берусь судить. Созданы ли они по заказу или получили признание в силу такого случайного соответствия — не так уж важно для существа вопроса. Но факт остается фактом, как это весьма остроумно показано в блестящей статье Льва Наврозова «Что ЦРУ знает о России» («Commentary», № 3, vol. 66, September 1978).
Так или иначе, но эта комбинация невежества, доктринерства и эгоистических соображений, наукообразно оформленная и убедительно изложенная, ставши ведущей концепцией, оказывается настолько разрушительной, что способна лишить Запад последних шансов выжить. Даже в тех редких случаях, когда возникает возможность как-то воздействовать на противную сторону, эта возможность старательно обходится по рекомендации наших «экспертов».
Вот вам маленький, но достаточно иллюстративный пример. В феврале 1972 года президент Никсон посетил Китай, имел встречу с Мао Цзэдуном с глазу на глаз. Фотография этих двух лидеров, таинственно о чем-то шепчущихся за закрытыми дверьми, появилась в мировой прессе, приведя советских в состояние еле скрываемой паники. Даже нам, сидящим в тюрьме, было очевидно (исключительно по советской прессе), что страх и смятение в Кремле необычайно велики и что наши вожди пойдут на весьма значительные уступки, лишь бы залучить к себе Никсона как можно скорее и сделать такую же фотографию с Брежневым. Это был тот уникальный случай, когда весьма просто, без особых усилий и риска, одной только дипломатией можно было многого добиться от «неуступчивой» советской власти. Инициатива сама просилась в руки Никсону, и чем несговорчивей он тогда оказался бы, тем больше бы выиграл. Умелый игрок мог бы даже попытаться сделать из этого положения поворотный момент в отношениях между двумя блоками, ибо страх перед Китаем в СССР огромен. Это, пожалуй, единственное, чего они всерьез боятся. И что же? Через три месяца Никсон был в Москве, в объятиях Брежнева, не потребовав ничего. Желанная советским фотография приватной встречи двух вождей была получена задаром. Мы ломали себе голову, терялись в догадках. Как водится, оптимисты считали, что какие-то секретные уступки были все-таки получены. Не могут же американцы быть такими идиотами, чтобы бросаться козырями! Как теперь выясняется, могут. Не кто иной, как мудрый доктор Киссинджер, уговорил Никсона не тянуть с поездкой в Москву, потому что «не нужно давить на русских слишком сильно». К чести Никсона надо отметить, что он колебался: интуиция подсказывала ему иной курс действий. Но авторитет маститого профессора оказался слишком высок. Характерно, что перед приездом высоких гостей власти предприняли кампанию по очистке Москвы от диссидентов, многие из которых поплатились свободой из-за этого странного визита, что, без сомнения, было визитерам известно, так как широко освещалось иностранной прессой. Но даже этого они не попытались предотвратить, полные иных, более возвышенных, планов. Все, что получили, — это резиденцию в Кремле, что, конечно, большая честь, никому не выпадавшая со времен Наполеона.
Так же, как и для Наполеона, дорога в Москву оказалась дорогой отступлений и катастроф: начавшаяся с неверной ноты разрядка ни к чему иному привести не могла. Сама доктрина разрядки — лучший образец того, как ведущие политологи помогают Западу вернее и скорее проиграть. Его четыре основные концепции, во-первых, неверны, во-вторых, внутренне противоречивы. Вернее, это даже не концепции, а красивые фразы.
1. СССР — такое же государство, как и западные. Оно так же хочет мира, как и мы. Я уже говорил, насколько это предложение далеко от истины, очевидно ошибочно даже на первый взгляд, даже полуграмотному человеку. Но ведь на то и профессора, чтобы учить нас, полуграмотных, уму-разуму. Целые библиотека написаны, чтобы нам облегчить восприятие этой мудрости.
2. Обеим сторонам нет иной альтернативы, кроме разрядки. Выбор предопределен: или война (а значит, уничтожение мира), или разрядка. Звучит грозно и категорично, однако озадаченный обыватель чешет в затылке: куда же девалась эта проклятая альтернатива? Ведь вот уже полстолетия прожили с Советским Союзом — и ничего. Что же такое произошло вдруг в мире, отчего исчезла альтернатива? И затем: если они так же хотят мира, как и мы, то откуда же неизбежность войны без разрядки? Наконец, может быть, эта неизбежность появляется, только если ее принять, то есть если начать разрядку?
3. Разрядка будет способствовать либерализации советского режима. Минуточку, как же так? Зачем же нужна в СССР либерализация, если это такая же страна, как и мы?