Однако эта нелепость меня крайне заинтересовала. Я вообще люблю бюрократические нелепости — в них, как правило, вскрывается суть системы. Так вот, я решил исследовать причину книжного абсурда, насколько это позволяла хроническая нехватка времени и отсутствие специальных знаний. В самом деле, почему бы не сделать все наоборот: сначала издать дешевое бумажное массовое издание и, воспользовавшись максимальной рекламой, продать как можно больше, а затем, если это имело успех, издать и дорогое, подарочное издание? Ведь эти «рынки» не пересекаются: те, кто любит собирать дорогие книги, подождут все равно, это их хобби. Те же, кто не в состоянии тратиться на дорогие книги, все равно ждут выхода дешевых изданий.
— Ну что вы, как можно? — удивились мои издатели. — Кто же будет рецензировать бумажное издание? Это против традиций.
Вот ведь странно: оказывается, книги издаются для рецензентов, а не для читателей! Да и черт бы с ними, с рецензентами. Пусть не пишут. Я бы для них и писать не стал. Сказать по правде, большинство рецензий в Англии поразили меня своей непрофессиональностью, недалекостью, а то и политической враждебностью. Судя по ним, я с уверенностью могу сказать, что очень многие даже не удосужились прочитать книгу, а лишь проглядели ее «по диагонали». Бог мой, какой только чепухи они не понаписали! Существующая здесь этика не позволяет ни отвечать на рецензии, ни спорить с рецензентами. Но, чтобы хоть представление дать, о чем мы говорим, приведу несколько примеров. Одна солидная дама, впоследствии признавшаяся, что не успела прочесть книгу (слишком мало редакция дала ей времени, да и дел было много), писала, например, что вот, мол, автор утверждает, что со времен Сталина ничего-де в России не изменилось, хотя мы-то все знаем, что это неверно. И дальше вся рецензия была посвящена восхвалению Хрущева, а вовсе не моей книге. Ну, что она книгу не успела прочесть, это со всяким может случиться, я ее не упрекаю. Но, даже и проглядев по диагонали, можно было заметить, что я как раз об этих изменениях и пишу. Да потом все-таки можно же было сообразить, что и я за 35 лет в СССР кое-что о Хрущеве слыхал. Зачем же так вот сразу и предполагать, что автор дурак или невежда, хуже ее свою родную страну знает. Ну, написала бы что-нибудь неопределенное, как большинство других. Другой, не менее солидный рецензент писал: «Конечно, лучше бы автор просто описал свою жизнь день за днем…» Надо же такое ляпнуть! Любопытно, сам-то он пробовал так вот свою жизнь описать? Сколько же, он думает, понадобилось бы томов? Да ведь и читатель бы со скуки помер. Да, наконец, и невозможно помнить каждый свой день, особенно в тюрьме.
Иные откровенно сводили политические счеты, высасывая из пальца обвинения во всех смертных грехах. Какой-то молодой, очень «левый» и ретивый умник уверял, что послевоенная Москва была гораздо изобильнее Бристоля. Как он это установил. Бог ведает, только от души не желаю ему такого изобилия. Он же вдруг обвинял меня в «наивном отношении к сексу» за то, что я мимоходом пожалел молодых ребят, изнасилованных урками в лагерях и доведенных потом лагерной традицией до положения скотов. Я, видите ли, может быть, и разбираюсь в тюрьмах, но это никак не делает меня «экспертом по свободной жизни». Ну вот его бы изнасиловали где-нибудь на пересылке — я бы его потом с удовольствием спросил, не стал ли он более наивным, а заодно и большим экспертом по свободной жизни. Ну, хоть бы честность имели просто написать, что политически со мной не согласны, как это сделала итальянская коммунистическая «Унита», написавшая вполне приличную человеческую рецензию.
В целом я довольно легко мог предсказать, какая газета какую рецензию напишет, а то, что в Англии от «левых» ни мужества, ни честности ждать не приходится, это я тоже знал. У них тут модно «кротами» жить. Рецензия для них удобный жанр — на нее ведь ни отвечать, ни сердиться не полагается. И от таких вот рецензентов зависит твоя книга.
Постепенно выяснил я, что дело тут, конечно, не только в рецензиях и традициях. На первое издание, оказывается, приходятся все расходы, которые оно и призвано оправдать. Расходы эти велики, как велик и риск с любой новой книгой. Поэтому с книгами происходит то же, что и с транспортом: нерадивые предприниматели сами себе сокращают рынок. Чем меньше потребителей, тем меньше тираж, тем больше цена; чем больше цена, тем меньше потребителей. Примерно как с британскими железными дорогами или с авиатранспортом до появления сэра Фредди Лэккера. Расходы же растут постоянно из-за прочих экономических причин (инфляция, рост зарплат и т. д.). Словом, как впоследствии я не раз убеждался, главная причина исчезновения товаров и услуг — это бездарность предпринимателей, одряхлевших, боящихся риска, цепляющихся за устаревшие концепции. Предприниматель в наше время должен быть революционером, чтобы выжить. Ну а революционеры здесь не идут обычно в предприниматели. Они предпочитают грабить банки и взрывать бомбы в пивнушках.
Грустно, но факт: если вскорости в издательском деле не обнаружится свой Фредди Лэккер, мы дойдем до положения самиздата. Культура книги вообще может исчезнуть — в Москве ее хоть поддерживает энтузиазм любителей, удесятеренный коммунистическим запретом. И что ведь странно: мне, всю жизнь прожившему при «социализме», это очевидно, им же, здесь, при «капитализме», рожденным и выросшим, невдомек, что принцип этот вообще, видимо, един для нашего времени.