— Поселье у людей с той стороны острова, на безлесном берегу. Пешком идти далеко, но тем, кто знает тайный знак, я помогу. Открою ближний, тайный путь. А ручей с хорошей водой вон там, за тем камнем.
Леший по виду такой же, как и в нашем лесу — пенек старый, неприметный. Присядет, глаза закроет — нипочем не догадаешься! И та кой же, как наш, миляга. Мы с ним минут двадцать проболтали. Он мне о местных жителях рассказал, я ему о последних событиях на материке, особенно в нашем лесу.
Он мне о местных жителях рассказал, я ему о последних событиях на материке, особенно в нашем лесу. Расстались мы страшно довольные друг другом.
Когда я вернулась с водой, Рысь уже проснулся и подновил костерок. Сварили мы с ним похлебку, чай закипятили, а пока завтра кали, я ему новости рассказывала:
— Поселье на противоположном берегу. Раньше оно было большущим, а лет тридцать на зад налетела на них шайка пиратов. Почти всех мужиков перебили, многих женщин тоже — они не хуже мужчин сражались, молодых в рабство угнали. В живых остались лишь те, что были 'в море, да те, что в лесу спрятались. С тех пор от поселья и половины не осталось. Но живут. Маленькие выросли, жен и мужей с других островов привезли. Оттуда едут охотно, остров богатый, места много. А на других островах тесно становится. Так что прежний род успешно восстанавливается.
— В тот набег матушку в рабство и увезли. Если прежний род сохранился, то нам помогут. — Рысь говорил уверенно. — Вот этот талисман мне матушка дала. Наш родовой знак и тайное слово рода. Талисман можно украсть, можно снять с мертвого, но тайное слово рода и истинное имя не выкрадешь, ни под пытками не вырвешь. Нас примут и помогут.
— Дай-то бог! А то мы с тобой теперь безлошадные. Ну, давай двигать, Леший нам тайную тропку откроет, к полудню будем у твоих родичей.
И мы двинули. Повторилась та же история, что и с моим выходом из Заповедного леса. Под ногами открывалась ровная и удобная тропа, а позади нас снова стояла непримятая травка. Идти было легко, лес был великолепен по рода замечательная, беседа с Рысем интересная, тревожный колокольчик молчал. В общем, жизнь давала нам передышку. Мы даже и не устали, когда к полудню вышли из леса.
Я повернулась к лесу лицом, поклонилась в пояс и поблагодарила лесного хозяина за добрый путь. Рысь тоже неловко поклонился. В ответ неприметный пенек вдруг приподнялся из травы и весело помахал нам какой-то веточкой. Рысь только крякнул и с уважением посмотрел на меня. Ой, не только уважение было в его взгляде! Не надо, Рысь, только не влюбляйся в меня. Ты замечательный, и я люблю тебя как друга и брата. Но не больше того. Не больше того! Не осложняй жизнь и себе, и мне.
* * *
Ни отца своего, ни мать я не помню. Все, что у меня осталось в памяти о родителях из прожитой жизни, — это детская игрушка, которую мне сделал отец. То, что это отец сделал, я помню точно. Игрушка простенькая — волчок, из дерева вырезанный и пестро раскрашенный. Наверное, родители за мной следили из посмертья. Перед всякой бедой я во сне этот волчок видел. Сколько раз меня такое предупреждение от смерти спасало. Как Татка говорила: «Предупрежден — значит вооружен». У нее самой перед опасностью колокольчик звенел в голове, предупреждал. А я вот волчок во сне видел.
Каких только переделок в последнее время с нами ни случалось, а волчок не снился. Я уж подумал, что мне дали сестрицу по просьбе родителей, чтобы не был я один на белом свете. И теперь уж со мной, с нами ничего не случится. Даже когда на нас степичи двинулись силой несчитанной, я знал, что все будет хорошо. И все обойдется, потому что с нами Татка. Так оно и вышло.
Мы бы ни в жизнь не додумались сдружиться с нелюдью. А Тата и сама с ними подружилась, и нас с ними сдружила, и со степичами воевать с их помощью надоумила. А ведь, если вдуматься, чем нелюдь людей хуже? Уж коли их Пресветлые боги или, как Нана говорит, Создатель сотворил и на земле жить им определил, так не нам решать, кто достоин жить, а кто нет. Кто лучше или хуже. Пред Богами мы все равны. А значит, не враждовать надо, а жить в дружбе. Дом-то у нас один — земля наша, и места всем хватит.
Вот мы все вместе и взялись степичей прогонять из леса обратно в ихнюю Степь.
Тата и Лешего с лешачатами, и кикимор, не говоря уж о Водяном с русалочками и Яське, к этому делу пристегнула. Ох, и попугали же мы их! Вовек больше к нам не полезут. Тата с Яськой и Змеем чудострашным огнедышащим их пугали, и кикиморы на них из болота лезли, и Леший со своими подручными их по лесу гонял, и Тата с русалочкой водой подземной стрелы горящие гасили, и молниями Тата в них бросала… А в конце концов землю под ними стала проваливать. Этого степичи уже не смогли вы держать — сыпанули домой так, что коней на смерть загоняли, только бы из леса скорей убраться.
Обошлась нам эта война дешевле дешевого. В другое время все бы мы полегли, пока подмоги с Большой земли дождались. А сколько бы они безвинных мирных жителей побили да в рабство поугоняли, через нас прорвавшись?! А так, у нас даже раненых не было, да и у степичей потери малые. Около сотни убитых — свои же подавили — да покалеченных сотни три. А ведь мы, случись настоящая схватка с ними, не меньше пяти сотен поубивали бы. Нет, хорошо вот так «воевать», чтобы все живы были.