2
Через пять минут команда собралась перед одним из входов в резиденцию. Пятнадцать человек в дремлющих пустотных комплектах, при оружии и груде припасов, сложенных в сетчатые торбы и принайтованных к мощному гражданскому антиграву.
Мельников критически оглядел команду.
— Так, братцы… Давайте-ка жратву и прочее — на платформу. Антигравом берите катер, и на буксир. Гаваец!
— Да?
— Дуй наверх, к орудию. Как катер с места сойдет, лупи по месту посадки и окрестностям. Желательно снести часть периметра. Типа, чтобы издалека казалось, будто тут война шла со скрежетом и взрывами. Мы тебя во-он там подождем, северо-восточнее.
— Понял, — уронил Гаваец и умчался.
Тамура и Цубербюллер закрепили антиграв в захватах катера и подцепились силовым лучом к приемнику платформы. Скотч проконтролировал — не вследствие недоверия, а по старой боевой привычке: по возможности дублировать любые действия. Две пары глаз всегда лучше одной.
— Грузимся! — скомандовал он Тамуре и Костику, когда убедился, что все в порядке.
На платформе, под сетчатой крышей, расположились десантники. Мельников изучал развернутую перед глазами карту местности. Дружок его поднялся в башенку и шарил окулярами волнового усилителя по близкому горизонту. Солнце садилось.
— Двинули! — предупредил Валти, конечно же, оккупировавший водительское кресло и уверенно держащийся за фрикционы.
Платформа плавно приподнялась над песком и скользнула вперед, к воротам. Едва успели отъехать метров на тридцать, Гаваец шарахнул по посадочной площадке из магнитодинамики. Раз, другой, третий. Потом по периметру. Песок и осколки забора вставали дыбом, чтобы секундой позже осыпаться сухим удушливым дождем.
Гаваец успел выстрелить раз тридцать, прежде чем Мельников оторвался на миг от карты и буркнул в переговорник:
— Довольно! На борт.
Выстрелы прекратились, а пять минут спустя на платформу запрыгнул довольный Гаваец — этот тип любил пострелять из чего-нибудь мощного.
— Поехали! — весело гаркнул он, и Валти тронул. Платформа с катером на буксире ринулась к дюнам, заскользила над песками стремительной керамической ящеркой. Грунта она, разумеется, не касалась и следов, стало быть, не оставляла.
— А зачем мы прихватили катер? — спросил Скотч. — Ты же говорил, что его не выпустят в космос.
— Говорил, — не стал возражать Мельников. — Видишь ли, к резиденции в течение двух-трех часов кто-нибудь стопудово явится, ибо пассажиров этой платформы хватятся в ближайшее же время. А теперь прикинь, много ли логики в наших действиях? Постреляли из пушки, прихватили катер, убили двоих, но не тронули остальных пленных…
— Откровенно говоря, — признался Скотч, — я вообще не улавливаю логики.
— И это здорово! — Мельников значительно указал на Скотча пальцем, а спустя пару секунд хитро подмигнул. — Логики в наших действиях просто нет. Пусть себе перевертыши ломают голову почем зря. А мы тем временем проскочим к ближайшему гражданскому космодрому, пошумим там слегка и двинем во-от сюда, к объекту «Лайзо». Знаешь что это?
— Нет.
— Тоже космодром. Резервный.
С момента произнесения слова «космодром» Скотч наконец прозрел и в общих чертах расколол план разведчика.
На резервных космодромах обыкновенно имеется хотя бы один законсервированный космический корабль. Если действовать быстро и решительно, на нем действительно можно успеть взлететь и уйти в пульсацию в аварийном режиме, прямо из стратосферы. Успеть раньше, чем орбитальная оборона сожжет опознанный корабль, не ответивший на стартовые запросы. Особенно если параметры пульсации уже просчитаны, а астрогационный диск заботливо уложен в драйв считывателя. Что касается шума на обычном космодроме, так это не что иное, как снова-таки отвлекающий маневр на пути к спасению. В целом Мельников был прав: если толком не знаешь что делать — делай любые глупости, не раздумывая и не теряя времени. Опережай противника на ход. Не дай ему перехватить инициативу.
— Интересно, откуда ты узнал о резервном космодроме? Во вводной, насколько я помню, ничего подобного не было.
— А из памяти вот этой самой платформы и узнал. Правда, информация еще довоенная. Так что… идем наудачу. Впрочем, иных вариантов у нас все равно пока нет.
Когда стемнело — как это бывает в пустынях стремительно, почти без сумерек, — чуть в стороне от зенита вдруг багрово полыхнуло и в землю уперлась ветвистая молния.
— Стоп! — чужим голосом скомандовал Скотч. Валти рефлекторно тормознул.
— Всем прочь от платформы! Врассыпную! Как можно дальше!
Сержант-десантник прекрасно знал, что это такое — орбитальный залп.
Если передвижение платформы отслеживается со спутников…
Полтора десятка фигур, врубив камуфляж, растворились в пустыне. Скотч отбежал метров на двести — пожалуй, беги он на довоенной Олимпиаде, спорткомитету доминанты Земли было бы за него не стыдно. Целых двести метров, и он был все еще жив. После этого Скотч упал и пополз.
Что такое двести метров для орбитального лазера? В сущности, ничто. Но под защитой работающего пустотного комплекта — это граница жизни и смерти.
Теперь можно было упасть и ползти, что Скотч и сделал. Боковым зрением он видел — справа на песке тоже чертится след: кто-то полз рядом с ним.