— Я все знаю про Иисуса, — сказал Енох, — я уж был в Родмилской Библейской Академии, меня туда заслала эта баба. Если что-нибудь неясно насчет Иисуса, спросите у меня. — Он залез льву на спину и уселся там по-турецки.
— Я слишком много всего видел, — сказал Хейз, — чтоб хоть во что-то верить. Я полсвета обошел.
— Вот и я тоже, — добавил Енох Эмери.
— Не так уж далеко ты забрался, раз пошел за мной. — Слепой неожиданно встал и принялся ощупывать лицо Хейза. Тот не шелохнулся. Слепой убрал руки.
— Ладно, — сказал он вяло. — Ты ничего обо мне не знаешь.
— Мой папаша был похож на Иисуса, — сообщил Енох со спины льва. — У него были волосы до плеч. Правда, у него был шрам на подбородке. А мать я никогда не видел.
— Какой-то проповедник оставил на тебе отпечаток,- произнес слепой со сдавленным смешком. — Ты шел за мной,
чтобы избавиться от него, или хочешь получить от меня еще один?
— Послушай, все твои муки не сравнятся с муками Иисуса.
— Девочка внезапно дотронулась до плеча Хейза. Он сел, черная шляпа сползла на лицо. — Слушай, — повторила она громче,- жили на свете мужчина и женщина: они убили маленького ребенка. Это был ее ребенок, но он был урод, и женщина его не любила. Но у ребенка был Иисус, а у нее — только красота и мужчина, с которым она жила во грехе. Она прогнала ребенка, но тот вернулся, она снова его прогнала, но он снова вернулся, всякий раз он возвращался к ней и к мужчине, с которым она жила во грехе. Тогда они задушили его шелковым чулком и повесили в печной трубе. Но и после этого он не давал ей покоя. Куда б она ни смотрела — везде был ребенок. Стоило ей лечь с этим мужчиной, как она видела ребенка. Он смотрел на них из трубы и светился сквозь кирпичи среди ночи.
— Боже мой, — пробормотал Хейз.
— У нее не было ничего, кроме красоты, — громко и быстро проговорила девочка. — Но этого недостаточно. Совсем.
— Я слышу, как они там шаркают ногами, — сказал слепой. — Доставай брошюры, они сейчас выйдут.
— Но этого недостаточно, — повторила девочка.
— Что мы собираемся делать? — спросил Енох. — Что там, в этом доме?
— Программа закончилась, — сказал слепой. — Там моя паства.
Девочка достала из мешка брошюры и протянула слепому две пачки, перевязанные тесемкой.
— Вы с тем мальчиком идите на ту сторону и раздавайте там, — сказал он ей. — А мы с моим преследователем останемся здесь.
— Лучше ему ничего не давать, — сказала девочка. — А то возьмет и все порвет.
— Делай, что велено, — прикрикнул на нее слепой. Она недовольно застыла на месте.
— Ну, ты идешь или нет? — наконец спросила она Еноха Эмери. Тот спрыгнул со льва и пошел за ней на другую сторону.
Хейз хотел было спуститься вниз, но слепой схватил его за руку и принялся быстро шептать:
— Покайся! Ступай наверх, отрекись от своих грехов и раздавай людям трактаты. — Он сунул Хейзу в руки пачку брошюр.
Хейз дернулся, пытаясь высвободиться, но только притянул слепого ближе.
— Послушай, — сказал он слепому, — я так же чист, как и ты.
— Прелюбодеяние, богохульство и что еще? — спросил слепой.
— Это все слова, — сказал Хейз. — Если я и грешен, то погряз в грехе еще до того, как согрешил. Во мне ничего не изменилось. — Он пытался освободиться от пальцев слепого, но тот вцепился мертвой хваткой. — Я не верю в грех, — сказал Хейз. — Убери руки.
— Иисус любит тебя, — начал слепой ерническим тоном. — Иисус любит тебя, любит тебя…
— Главное — что Иисуса не существует! — Хейз скинул руку слепого.
— Ступай наверх, раздай трактаты и…
— Я их возьму и вышвырну в кусты! — крикнул Хейз.- А ты смотри, если сможешь увидеть.
— Я вижу больше, чем ты! — засмеялся слепой. — У тебя есть глаза, но ты не видишь, есть уши, но ты не слышишь, но настанет время, и ты прозреешь.
— Ну так смотри, если можешь! — крикнул Хейз и кинулся вверх по ступеням. Двери зала открылись, толпа уже спускалась по ступеням. Он расталкивал их локтями, острыми, точно крылья, но, когда пробрался наверх, вышла новая группа, и его спихнули почти на прежнее место. Он снова стал пробиваться, наконец кто-то крикнул: «Да пропустите вы этого идиота», — и ему дали пройти. Он добрался до самого верха и встал там, задыхаясь.
— Я никогда не шел за ним, — крикнул он. — Я бы не стал идти за таким слепым кретином. Боже мой. — Он прижался к стене здания, держа пачку брошюр за тесемку. Толстый мужчина остановился рядом с ним зажечь сигару, и Хейз схватил его за плечо.
Толстый мужчина остановился рядом с ним зажечь сигару, и Хейз схватил его за плечо. — Посмотрите вниз, — сказал он. — Видите вон там слепого? Он раздает брошюры и попрошайничает. Господи Иисусе. Вон он, а вон его мерзкая девчонка, одетая, как женщина, она тоже раздает брошюры. Господи Иисусе.
— Фанатиков всюду хватает. — Толстяк пошел вниз. Хейз наклонился к пожилой даме с синими волосами
и красными деревянными бусами.
— Вам лучше спуститься с другой стороны, леди, — сказал он.- А то там один кретин раздает брошюры.- Толпа увлекала за собой женщину, но она успела испуганно оглянуться на Хейза. Он попытался догнать ее, но толпа оттеснила его и снова прижала к стене. — Иисус Христос Распятый, — сказал он, — я хочу кое-что объяснить вам, люди. Может быть, вы считаете себя нечистыми, потому что не верите. Да нет, вы чисты, я знаю. Все чисты, а если вы думаете, что это из-за Иисуса Христа Распятого, то это неправда. Я не говорю, что Христа не распяли, но это сделали вовсе не из-за вас. Слушайте меня, я тоже проповедник, и я проповедую правду. — Толпа быстро двигалась, казалось, расползается большая скатерть, и нитки исчезают в темных переулках. — Мне ли не знать, что есть, а чего нет? — кричал он. — Разве у меня нет глаз? Разве я слеп? Слушайте, — воззвал он. — Я буду проповедовать новую церковь — церковь правды без Христа Распятого. Ее еще нет, но скоро она будет. — Несколько человек остановились и смотрели на него. Внизу на тротуаре и проезжей части валялись брошюры. Слепой сидел на нижней ступеньке. Енох Эмери балансировал на голове льна с другой стороны, девочка стояла неподалеку, глядя на Хейза. — Мне не нужен Иисус,- крикнул Хейз. На кой он мне сдался? У меня есть Леора Уоттс.