— Я ВВОДИЛ ДУШИ В МИР ИНОЙ. БЫЛ ГРОБОМ ВСЯКОЙ НАДЕЖДЫ. БЫЛ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ. БЫЛ УБИЙЦЕЙ, ПРОТИВ КОТОРОГО ЛЮБОЙ ЗАМОК БЕССИЛЕН.
— Так, это понятно, но владеешь ли ты какими-нибудь практическими навыками и умениями?
Смерть призадумался.
— ПОЛАГАЮ, ОПРЕДЕЛЕННЫЙ УРОВЕНЬ ЗНАКОМСТВА С СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫМИ ОРУДИЯМИ? — через некоторое время рискнул предложить он.
Молодой человек покачал головой с выражением, которое можно было расшифровать как «твердый отказ».
— НЕТ?
— Это город, господин… — он глянул вниз и вновь испытал ощущение легкой неловкости, какой-то смутной тревоги, которой не мог дать объяснение.
— …Господин… господин, у нас тут явная нехватка полей.
Он отложил ручку и улыбнулся улыбкой, предполагавшей, что он усвоил ее из книг.
Анк-Морпорк не был передовым городом, чтобы страдать от проблемы текучки кадров. Люди получали работу по наследству от отцов или благодаря какому-то врожденному таланту, который «пробивал себе дорогу». Или потому, что кто-то «замолвил за них словечко». Однако существовал спрос на слуг и лакеев, а в связи с начавшимся бурным ростом коммерческих районов города этот худой молодой человек — господин Лиона Хвиляга — стал первооткрывателем профессии инспектора по трудоустройству, которую в этот самый момент он находил весьма нелегкой.
— Мой дорогой господин… — он опять посмотрел на стол, — господин, к нам обращается много людей, которые приходят из других мест, потому что, увы, считают, что жизнь здесь богаче. Сожалею, но вынужден сказать «нет».
Хотя ты производишь на меня впечатление человека, попавшего в полосу неудач.
Я бы подумал, что ты предпочтешь что-нибудь менее грязное, нежели… — он опять опустил глаза и нахмурился, — в общем, какую-нибудь чистую работу, вроде ухаживания за кошками или цветами.
— ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. ПРОСТО МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ПОРА ЧТО-ТО МЕНЯТЬ.
— Играешь ли ты на музыкальных инструментах?
— НЕТ.
— А как насчет столярных или плотницких работ?
— НЕ ЗНАЮ, НИ РАЗУ НЕ ПРОБОВАЛ. — Смерть уставился на пол. Ему становилось все более не по себе.
Хвиляга сдвинул стопку бумаг на столе и вздохнул.
— Я УМЕЮ ХОДИТЬ СКВОЗЬ СТЕНЫ, — вызвался Смерть, осознавая, что беседа зашла в тупик.
Хвиляга поднял на него просветлевший взгляд.
— Я бы хотел посмотреть, — сказал он. — Это может оказаться очень полезным умением.
— ХОРОШО.
Смерть отодвинул стул и с величавой уверенностью шагнул в направлении ближайшей стены.
— О-О-Х.
Хвиляга предвкушающе наблюдал.
— Ну, давай же, — подбодрил он. Смерть прикусил язык (в переносном смысле, разумеется).
— ЭТО ОБЫКОВЕННАЯ СТЕНА?
— Полагаю, что да. Я не специалист.
— ПОХОЖЕ НА ТО, ЧТО ЕЕ ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ДЛЯ МЕНЯ ИЗВЕСТНУЮ ТРУДНОСТЬ.
— Это заметно.
— КАК БЫ ТЫ ОПРЕДЕЛИЛ ЧУВСТВО, КОГДА ТЫ КАЖЕШЬСЯ СЕБЕ ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИМ И ГОРЯЧИМ?
Хвиляга покрутил в руках карандаш.
— Как будто ты пигмей?
— НАЧИНАЕТСЯ С «О».
— Отчаяние?
— Да, — кивнул Смерть и тут же поправился:
— ТО ЕСТЬ ДА.
— Похоже на то, что ты не обладаешь абсолютно никаками полезными навыками или талантами, — заявил Хвиляга. — А ты никогда не задумывался над тем, чтобы заняться преподаванием?
Лицо Смерти превратилось в маску ужаса. То есть оно всегда было маской ужаса, но на этот раз он скорчил рожу специально.
— Понимаешь, — дружелюбно произнес Хвиляга, кладя ручку на стол и складывая руки в замок, — в моей практике очень редко бывает, чтобы удавалось подыскать новую карьеру для… будь любезен, повтори еще раз?
— АНТРОПОМОРФНАЯ ПЕРСОНИФИКАЦИЯ.
— Ах, да. А что именно это значит?
Смерть был сыт по горло.
— ВОТ ЧТО, — продемонстрировал он. На какое-то мгновение, всего лишь на мгновение, Хвиляга узрел истинный облик своего собеседника. Его лицо стало почти таким же бледным, как лик Смерти. Руки конвульсивно затряслись. Сердце забилось с перебоями.
Смерть наблюдал за телодвижениями Хвиляги с вялым интересом, затем извлек из глубин одеяния песочные часы, установил их против света и подверг критическому осмотру.
— УСПОКОЙСЯ, — промолвил он. — У ТЕБЯ ВПЕРЕДИ ЕЩЕ ИЗРЯДНОЕ КОЛИЧЕСТВО ЛЕТ.
— Бббббббббб…
— ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, Я МОГУ ТОЧНО СКАЗАТЬ, СКОЛЬКО ИМЕННО.
Хвиляга, едва дыша, с усилием покачал головой.
— МОЖЕТ, ПОДАТЬ СТАКАН ВОДЫ?
— ннН… ннН…
В этот момент колокольчик у входной двери залился оглушающим звоном.
Глаза Хвиляги закатились. Смерть решил, что обязан этому человеку. Нельзя допустить, чтобы тот потерял клиентуру. Очевидно, клиентура — это нечто, чем люди чрезвычайно дорожат.
Раздвинув бисерную занавеску, он прошествовал во внешнюю часть конторы — что-то вроде комнаты ожидания. Там маленькая жирная женщина, сильно смахивающая на рассерженный каравай, что было мочи колотила по стойке твердой, как камень, рыбиной.
— Я насчет этой работы поварихой в Университете, — заявила она. — Вы сказали мне, что это хорошее место. А там творится форменное безобразие, все эти фокусы, которые проделывают студенты, я требую… Я хочу, чтобы… Я не…
Ее голос постепенно стих.
— Это самое… — произнесла она, но мысли ее пребывали явно в другом месте. — Ты не Хвиляга, да?
Смерть воззрился на нее. До сих пор ему ни разу не доводилось сталкиваться с таким явлением, как неудовлетворенный клиент. Он растерялся.