— Есть ещё одна вещь, которая не внушает оптимизма, — сказал Лотар. — Здесь смещены все стороны света, они или как-то перекрыты, или привычные магнитные оси…
— Они перекрыты, мой господин, искажением всего окружающего пространства, — удивлённо протянул Сухмет. — И с такой кривизной, о которой я никогда прежде не слышал.
— Э-гей, — насторожился Рубос, — надеюсь, это не значит, что мы не сможем добраться до реки?
Лотар измерил расстояние. До ближайшего берега было чуть больше четверти мили.
— Нет, думаю, искривление пространства начинается подальше, так что с водой у нас проблем не будет, а вот с питанием… Может быть, и не всё получится.
Сухмет шаг за шагом повторил Лотаровы действия, оценивая возможность выжить в этих местах.
— Ну, если уж совсем станет невмоготу, попробую выращивать скоросозревающие плоды прямо тут, на песке. С посохом за ночь можно состряпать целую грядку вполне съедобных тыкв. Была бы вода.
— Нужно проверить, есть ли у нас вода, — решил Лотар.
— Санс, сними-ка свой нагрудный панцирь, сходи к реке и принеси в нём воды.
— Только вымой его сначала, — буркнул Рубос.
Лейтенант кивнул и умчался прочь. Тогда Сухмет повернулся к янтарной скале и стал её внимательно разглядывать.
— Ну, — поинтересовался Рубос минут через десять, — понимаешь в этом что-нибудь?
— Пока к ней лучше не подходить. Я попробую поэкспериментировать, и лишь потом скажу что-то определённое.
— Хорошо, — согласился Рубос и присел на огромную, почти окаменевшую корягу, наполовину засыпанную песком. — Но что тогда нам остаётся делать?
— Во-первых, ждать, — ответил ему Лотар. — А во-вторых, пожалуй, нужно всё-таки проведать, как это он свернул пространство, что выйти из этой точки, кажется, невозможно. Крыльями…
— И не думай, — твёрдо произнёс Сухмет, — крылья — как раз то, что может тебя погубить. И оглянуться не успеешь, как врежешься во что-нибудь, и от тебя только мокрая кашица останется, или унесёшься в такую даль, что…
Он помолчал, прощупывая что-то так далеко, что Лотар не стал даже и следить за ним. Он чувствовал: здесь явно что-то не так. Может быть, даже в этой ловушке есть кто-то ещё. Или нечто, пока им неизвестное. Но если быть достаточно разумными, то можно найти это нечто и использовать. Вот только поиски потребуют напряжения всех его сил.
Вернулся Санс. Он шёл очень напряжённо, словно переставлял ноги ощупью в полной темноте. Лишь когда до холма осталось не больше сотни шагов, лейтенант улыбнулся с таким облегчением, будто увидел маяк, и последний отрезок пробежал, расплескав почти треть воды.
— Ты чего? — спросил его Рубос.
Санс радостно улыбнулся, вытер пот и удивлённо ответил:
— Знаешь, когда от этого места удаляешься, что-то происходит… Я не смогу объяснить, но память слабеет, и уже не представляешь, куда идёшь и что собирался делать. — Он оглянулся на реку, и по лицу его пробежала тень страха. — Это покажется странным, но я едва вспомнил, что должен набрать воды, и еле нашёл место, куда должен вернуться. Я просто забыл его, как младенец-несмышлёныш.
Лотар и Рубос с удовольствием напились. Но Сухмет, казалось, даже не заметил воду, хотя пить хотел не меньше других. Он жёстко, даже враждебно осматривал простиравшуюся вокруг пустую и тихую долину. И наконец произнёс:
— Это называется эффектом необжитых пространств. Давным-давно, когда маги класса Харисмуса открыли возможность путешествия в параллельных временах или в другие миры, стало известно, что человек может удерживать сознание и внимание только в том месте, которое обжито его предками или хотя бы какими-нибудь другими разумными существами. Если ты попадаешь в необжитое место, то теряешь координацию, нарушается причинность действий, и, ко всему прочему, слабеет память. В общем, любой человек превращается в несмышлёныша, как метко сказал наш лейтенант. Поэтому даже тебе, господин, не следует улетать совсем далеко — можешь не найти дорогу назад.
Старик повернулся. На его обычно таком смягчённом, морщинистом лице проступила жёсткая, угловатая маска, которая появляется у некоторых людей незадолго до смерти.
Нет, подумал Лотар, только не это, я не переживу, если к потере четверых моих ребят прибавится ещё и гибель Сухмета.
Но теперь он знал, что определённо чувствует смерть, разлитую здесь в воздухе, в солнечном свете, в песке, который так мирно струился у них под ногами. Он огляделся. Может быть, всё дело в этой янтарной скале?
— Сухмет, а эта штука не фонит?
Восточник слегка размяк. Вопрос как-никак был задан по его предмету, и он мог на него ответить.
— Этот инструмент, господин мой, имеет так много возможностей, что о них вскользь даже упоминать нехорошо. Пожалуй, по функциональности эта скала превосходит даже посох Гурама. Но сейчас этот инструмент используют только для одного-двух приёмов. Я ещё не разобрался окончательно, но, кажется, она генерирует тот самый сигнал, который и заставляет восточные армии идти на Запад.
Лотар дрогнул:
— Ты уверен?
— С этим инструментом ни в чём нельзя быть уверенным, господин, но ясно одно: это что-то настолько важное, что я даже слегка удивлён, как Жалын решился нам его показать.