— Меня зовут Джимескин. Я банкир из Мирама. — Он вернулся на своё место, сел, небрежно откинув рукава с пухленьких, слабых рук. — Скажи только слово, Лотар, и тридцать городов и около двух десятков княжеств переведут в наш банк на твой счёт сумму, которая позволит тебе совсем удалиться от дел.
— Я уже давно могу удалиться от дел.
— Я уже давно могу удалиться от дел.
Вот этого не сумел переварить Сухмет.
— Мой господин, стоит ли так испытывать судьбу? Деньги, которые предлагает господин Джимескин, может быть, и потребуют определённых усилий, но мы бывали в разных переделках, и всё кончалось хорошо.
— Большие деньги — больший риск, Сухмет.
— Дело не в риске, — вмешался Джимескин. — Если ты сумеешь обойтись без риска, то всё равно получишь означенную сумму. Важно, чтобы война не началась.
Лотар подумал, что этот Джимескин, вероятно, здорово рискует, если просит предотвратить войну, которая, может, ещё и не начнётся. Или?.. Да, скорее всего дело так скверно, что он уже ничем не рискует. И как только это предположение пришло Лотару в голову, он прочитал в сознании банкира, что положение ещё хуже, чем Желтоголовый может вообразить. Тем временем Сухмет спросил:
— А как велика сумма? Мой господин, — он повернулся к Лотару, стараясь показать, что действует по его поручению, — полагаю, нужно всё-таки узнать предполагаемую цифру.
— Она очень велика, и мы платим её потому, что никто просто не представляет себе, как взяться за дело. Но мы верим, что тебе, Лотар, это по силам.
Глаза Сухмета стали узкими, как щёлочки в ножнах клистонского стилета.
— Мой господин, мне кажется, часть этой суммы должна быть выплачена вперёд. Надо убедиться, что этот Джимескин говорит правду. — Оказывается, Сухмет тоже хотел проверить выдержку банкира. — Хотя бы и в твой банк, милейший Джимескин, но вперёд. Таково условие.
Лотар поморщился. После тренировки начинали побаливать верхушки лёгких. Наверное, он обжёг слизистую, когда плавал в чересчур холодном лесном озерце и пытался дышать водой, как рыба. Вечером нужно будет подлечиться, решил Лотар.
— Сухмет, я ещё ничего не решил.
— Конечно, я просто выясняю условия сделки. Так как всё-таки? — снова обратился Сухмет к банкиру.
Наступит день, когда старик окончательно выставит меня дураком, и мне же потом нужно будет утешать его за это, подумал Лотар.
— Желтоголовый просто должен сказать «да». Он ни разу не нарушил своего слова, все знают это. Поэтому, как только он согласится, деньги начнут поступать в наш банк. Но тогда он должен будет срочно браться за дело. — На мгновение Джимескин замялся и одёрнул полу своей куртки. — Времени осталось не очень много.
Сухмет повернулся к Лотару:
— Они, по крайней мере, верят нашим гарантиям. Вот как бы проверить их честность?
Тут Рубос положил на плечо Лотара свою ручищу. Желтоголового давно уже занимала мысль, как его друг научился переносить все эти штучки торгашей? Но если Рубос ни разу не вмешался в разговор, значит, совсем неплохо.
— Лотар, этот банк практически принадлежит мне и Светоке. Моего слова тебе достаточно, Сухмет?
Лотар посмотрел в окно. Уже стало темнеть. Для него, Сухмета и его мальчишек света факелов и костров по ту сторону частокола, где обосновался караван, было достаточно, но для гостей — вряд ли. Тем не менее, со свечами можно пока подождать. Эти люди в темноте меньше следят за своей мимикой. И хотя это практически не нужно, Сухмет должен их проверить — не только же заботой о деньгах забита его старая мудрая голова.
— Что считать началом войны? И что считать её реальным ходом? К тому же мне, может быть, удастся повернуть назад две армии или стравить их друг с другом, но война всё равно разразится, хотя и пойдёт не так, как задумали её ваши враги. Как тогда будет оцениваться моя работа?
Джимескин пожевал губами.
Как тогда будет оцениваться моя работа?
Джимескин пожевал губами. Лотар почему-то вспомнил Шува, трактирщика из Мирама. Это сходство вдруг многое разрешило — так вот каким образом богатство Мирама сказалось на новых Шувах, подумал Лотар. Они больше не трактирщики, но в глубине души они всё те же мальчишки, которые не забывают старые проказы, старых друзей и, возможно, не теряют представление о чести.
— Об этом мы не думали, Лотар. Нас, жителей Срединной и Передней частей Западного континента, интересует именно отказ от войны в целом.
— Дело таково, что я могу с ним не справиться. — Лотар посмотрел на Сухмета, который, не поворачивая головы, мысленно с ним согласился, и продолжил: — Тем более что у нас, как ты говоришь, не осталось времени.
— В том, что ты можешь это сделать, Лотар, никто не сомневается. Ты уже много раз переворачивал представления о том, что возможно и допустимо, а что нет. Никто теперь не сомневается, что ты можешь всё. И, уж конечно, можешь повернуть азийские армии назад.
Лотар посмотрел на высокий, слегка потемневший потолок. Он плохо понимал, как люди могут бояться его, иногда выказывать явное презрение и всё-таки обращаться за помощью в трудные времена. Но именно так и было. И Лотар к этому привык и перестал задумываться. Как привык и к тому, что люди действительно считали его всемогущим. И непобедимым.