Идя по коридору, Тарталья не удержался: оглянулся, нарушив тюремные правила.
Охрана смотрела ему вслед, забыв запереть дверь.
Охрана смотрела ему вслед, забыв запереть дверь.
Только сейчас он сообразил, что идет один. Знакомый тюремщик, любитель острых соусов, встретил его позже, около первого страж-поля. Лючано не знал, что это должно означать.
V
БВАНА ТОРГОВАЛСЯ, КАК ЛЕВ!
Эксклюзивное интервью частного извозчика Нобуно Г'Ханги 3-му планетарному каналу новостей.
«Я — старый хитрец, — сказал Г'Ханга нашему корреспонденту. — Много лет я развожу гостей Китты от космопорта во все уголки Хунгакампы, даже в те, куда гостям лучше не соваться. Но когда я впервые увидел бвану, который сейчас сидит в тюрьме… О-о, я сразу понял: это необыкновенный человек. Я обратился за советом к мпунгу своей бабушки, живущей в большой морской раковине, и мудрая бабушка предупредила меня…»
ДУЭЛЬ: ДИРЕКТОР ТЕАТРА ПРОТИВ ЛЕГАТА ВКС ПОМПИЛИИ
(информ-агентство «Шанго», криминальная хроника)
— На наши вопросы любезно согласился ответить доктор психокриминалистики, виктимолог Мишель Раволе. Итак, Мишель, первый вопрос: что такое виктимология?
— Виктимология — учение о жертве преступления. Оно предусматривает комплексное изучение потерпевшего во всех его проявлениях. Исследованию подвергается сам потерпевший, его связь с преступником, способность человека в силу ряда духовных и физических качеств становиться объектом для преступных посягательств…
— Спасибо, Мишель, достаточно. Что вы как специалист можете сказать о случившейся сенсации?
— До сих пор пси-насилие над представителем расы, к которой принадлежит гвардейский офицер Тумидус, считалось возможным лишь во внутрирасовых конфликтах. Психика помпилианцев представляет из себя сложный симбиотический комплекс, включающий ряд односторонних, малоизученных каналов, связывающих хозяина с его рабами. Даже для опытного и агрессивного телепата…
— Скажите, что бы вы сделали в первую очередь, получив возможность изучить феномен Лючано Борготты в вашей лаборатории на Тарусе-И?
— В первую очередь я пожал бы руку этому замечательному человеку…
ТЕРРОР — ОРУЖИЕ СВОБОДЫ!
«Лидер террористической организации «Кадиемпембе», падре-маэстро Асуа Лулаби берет на себя ответственность за противоправные действия Лючано Борготты. Согласно заявлению Лулаби, он принудил Лоа директора театра, гастролирующего в Хунгакампе, к выполнению диверсионного задания в знак протеста против размещения на Китте Помпилианских военных баз…»
«ВЕРТЕП» ПРОИЗВОДИТ ФУРОР
«Успех театра контактной имперсонации «Вертеп» не случаен, говорит арт-консультант Думба-на-Квило. Резкий взлет популярности театра лежит не в области высокого искусства — он спровоцирован шумихой вокруг «дела Борготты», руководителя коллектива.
Все, кто имел зуб на высокомерных граждан Помпилии, считают своим долгом прибегнуть к услугам «Вертепа». Вчерашнее шоу на вилле Фердинанда Д'Алиньи, вице-губернатора Малой Сагары, едва не превратилось в демарш против имперской экспансии рабовладельцев…»
МЭТР БОРГОТТА НЕВИНОВЕН! — УТВЕРЖДАЕТ БАНКИР ЛУКАШАРМАЛЬ…
ГРАФ МАЛЬЦОВ ПРОДОЛЖАЕТ ХРАНИТЬ МОЛЧАНИЕ…
ЗАЯВЛЕНИЕ ШТАБА ВКС ПОМПИЛИИ НА КИТТЕ:
«Это частное дело легата Тумидуса…»
Контрапункт
ЛЮЧАНО БОРГОТТА ПО ПРОЗВИЩУ ТАРТАЛЬЯ
(двадцать лет тому назад)
У каждого свой свет и своя тьма.
Но как только они начинают именоваться с заглавной буквы (или за них это делают фанатики) — Свет и Тьма, Добро и Зло становятся неотличимы друг от друга ни по методам, ни по облику. Я хотел бы никогда не встречаться с ними, когда они в этом жутком обличье.
Мы связаны нитями. Для одного это паутина, для другого — шерсть маминого свитера, для третьего — нити марионетки, а для четвертого — струны арфы. Потому что смысл — не в ответах, а в вопросах. Во всяком случае, мне так кажется.
Почему я не родился философом?
Почему я стал Тартальей?
Риторические вопросы — удел неудачников.
— Соглашайся, — сказал Гишер.
Маленький и седой, он клевал носом, словно вот-вот задремлет.
Песок был тонкого помола. Небо было ослепительной голубизны. Солнце было ласковей пальцев массажиста. Чирикали какие-то птички. Летали какие-то насекомые. На взгорье, под хинным деревом, какие-то люди играли в «дали-дали». Они жевали жвачку из листьев бетеля, ореха арековой пальмы и гашеной извести, время от времени плюясь. По форме выплюнутой жвачки и расстоянию от плевка до плевка делались выводы о старшинстве игроков.
Выводы сопровождались криками и потасовками.
Гишер проследил за взглядом собеседника и хихикнул.
— Курорт, — сказал он.
Курорт, как успел выяснить Лючано, назывался тюрьмой Мей-Гиле.
За неделю предварительного заключения он много чего успел выяснить. Песок раскалялся днем и жег пятки не хуже адской сковороды. Ночью песок остывал до приемлемой температуры, но спать на нем не рекомендовалось — к утру начиналась «песчанка», болезненная сыпь по всему телу. Голубое небо в мгновение ока становилось бурно-лиловым, рычало и опрокидывало тебе на голову бочку ливня. Насекомые, на здешнем наречии — «гы», больно жалили зевак и норовили отложить личинки тебе под кожу. Птички кушали насекомых, за что их стоило бы поблагодарить. Увы, к вечеру чириканье пернатых сволочей превращалось в оглушительную какофонию. Шум нарастал к полуночи и не стихал до рассвета. Через неравномерные промежутки времени он прерывался тишиной, полной мучительного ожидания.