— Разумеется, — удивленно ответил тот.
— Папа — нет. Он скептик. Но то, что я нашла медальон и пыльную тряпку, было ответом на мою молитву. Я сказала Святой Деве: . Святая Дева велела мне высунуться из окна. Мне не хотелось. Мне было неприятно. Но я нашла медальон. Я так и не знаю, чем это может помочь маман, но, может быть, там, в раю, ей хочется, чтобы медальон был у ее дочери, а не лежал позабытый и не покрывался ржавчиной на карнизе.
ГЛАВА 23
Прежде чем уехать, комиссар полиции заверил меня, что вполне удовлетворен расследованием — моя супруга, без сомнения, случайно упала из окна, — и попросил заехать к нему на следующий день в одиннадцать часов. Насколько он понял со слов моего брата, тело перевезут в замок позднее. Он снова выразил мне свое соболезнование, я снова поблагодарил его. Через несколько минут он уехал, оба доктора в своей машине — за ним следом. Остался только частный поверенный, который был достаточно тактичен, чтобы извиниться за свое присутствие.
— Я задержался, месье, — сказал он, — лишь потому, что понял из беседы с вашим братом, что он не имел понятия о пунктах нового контракта с Корвале. И я подумал, что, пожалуй, есть смысл хотя бы в нескольких словах прояснить ситуацию.
— Единственное, что поможет прояснить ситуацию, — ответил я, — это личное знакомство с контрактом. Мой брат волен прочитать его в любую минуту. Документ находится сейчас у меня в комнате.
Поль был в нерешительности.
— Мне не хотелось бы настаивать, особенно в настоящий момент, -сказал он, — но ты должен меня понять. Судя по словам месье Тальбера, новый контракт отличается от старого в самых существенных пунктах. Значит ли это, что все, сказанное тобой Жаку и мне по возвращении из Парижа, было ложью?
— Да, — сказал я.
— Тебе от этого какая разница? — прервала нас маман. — Владелец verrerie — Жан, а не ты. Он имеет полное право устраивать свои дела так, как считает нужным.
— Я управляю фабрикой, так? — сказал Поль. — Во всяком случае, стараюсь это делать. Знает Бог, это всегда было неблагодарной задачей. Я никогда не хотел этим заниматься, просто не было никого другого. Но зачем Жану было лгать, вот чего я не понимаю. Какой смысл был ставить нас всех в дурацкое положение?
— Я вовсе не хотел никого ставить в дурацкое положение, — сказал я. — Я думал, что это единственный шанс спасти verrerie. Я отказался от мысли закрывать ее уже после возвращения из Парижа. Не спрашивай почему.
Я отказался от мысли закрывать ее уже после возвращения из Парижа. Не спрашивай почему. Ты этого не поймешь.
— Но откуда ты взял бы деньги? — спросил Поль. — Месье Тальбер говорит, что при новых условиях фабрику ждет крах.
— Не знаю. Я об этом не думал.
— Месье надеялся на наследника? — предположил поверенный. -Потому-то он, без сомнения, и посвятил в это мадам Жан? Разумеется, теперь, когда все обернулось таким образом…
Он замолчал — человек он был осмотрительный. Графиня, по-прежнему сидевшая у камина, не спускала с него глаз.
— Мы слушаем вас, — сказала она. — Кончайте свою фразу, месье. Теперь, когда все обернулось таким образом… Что дальше?
Поверенный, словно извиняясь, обратился ко мне.
— Я не сомневаюсь, месье, ни для кого в семье не секрет, — сказал он, — что согласно пунктам брачного договора после смерти супруги вы получаете значительное состояние.
— Отнюдь не секрет, — подтвердил я.
— Так что, по сути дела, выгодны для вас условия контракта с Корвале или нет, не так уж и важно, ведь увеличение капитала покроет убытки.
Никто не заметил, а может быть, не придал значения тому, что Мари-Ноэль сидела на скамеечке возле бабки и внимательно прислушивалась к разговору.
— Месье Тальбер хочет сказать, что папа все-таки получит деньги? -спросила она. — Я думала, он их получит, только если у меня будет братец.
— Сиди спокойно, — сказала графиня.
— Да, — медленно произнес Поль, — мы, конечно, знали это. Но такие вещи не обсуждают в семейном кругу. Естественно, все мы надеялись, что моя невестка родит сына.
Поверенный ничего не сказал. Ему нечего было сказать.
Поль обернулся ко мне.
— Прости, — сказал он, — но если ты не против, я все же взгляну на контракт. Это будет только справедливо.
Я кинул связку ключей на стол.
— Как хочешь. Он в саквояже в шкафу.
Мари-Ноэль вскочила на ноги.
— Я пойду принесу! — крикнула она и, схватив ключи, выбежала из комнаты, прежде чем кто-нибудь успел ее остановить. Да это и не имело значения: все равно контракт следовало прочитать.
— Право, Поль, — сказала Рене, — ты ведешь себя бестактно. Как сказал месье Тальбер, положение изменилось в результате смерти бедняжки Франсуазы, и, я думаю, вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы обсуждать дела. Я чувствую себя крайне неловко, и это должно быть очень тягостно для Жана.
— Это тягостно для всех нас, — сказал Поль. — И мне вовсе не по душе, что verrerie извлечет выгоду из смерти Франсуазы. Но я не люблю оставаться в дураках.
Тальберу было явно не по себе.
— Прошу извинить меня, — сказал он. — Я бы и не упомянул о контракте, если бы знал об этом злосчастном недоразумении насчет его условий. Естественно, я к вашим услугам, месье, — обратился он ко мне, -как по этому, так и по любому другому вопросу, требующему досконального обсуждения, в любое удобное для вас время после похорон.