–Что-то там неладно, брат, – говорит один из князей другому, – Вишь – соколы нас отчего-то зазывают…
Поскакали они по ущелью глубокому вперёд, глядь – мать честная! – человек убитый лежит на камнях, не иначе как со скалы упавший. И только они к мертвецу приблизились на немного, как сразу узнали в нём Куколоку.
И в самом-то деле был он мёртвый, мертвее, как говорится, не бывает.
–Ай-яй-яй! Эка беда-то! – воскликнули близнецы, с коней соскакивая, – Никак убили нашего избавителя? Со скалы видать скинули…
–Вот что, ребята, – приказал один из братьев сопровождающим, – скачите быстро к источникам тайным и живой да мёртвой воды сюда доставьте. Скорее, скорее, братцы – время не ожидает!
Быстро исполнили слуги проворные приказание строгое и привезли вскорости два бурдюка с теми водами. Взяли князья по бурдюку в руки и к лежащему Куколоке нагнулися. Один из них мёртвой водою его полил, и его раны и переломы моментально срослися. А другой наклонился и в Куколокин рот живой водицы брызнул. Полилась влага живительная в нутро убитого, и в ту же минуту вздохнул он полной грудью и глаза открыл.
–Где я? – спросил он, взглядом окрест блуждая, – Зачем вы меня из рая назад возвертали?
А князья и вся их свита немалая ура воскресшему закричали. А потом Куколоке оживлённому вот чего близнецы говорят:
–Поживи ещё, брат!
–Не все дела ты ещё справил, чтобы в рай отбывать!
–Ты нас когда-то спас, а мы теперь тебя!
–Долг-то платежом красен…
Вскочил Куколока на ноги, головою буйной потряс и тоже рассмеялся.
–Э-э! – вскричал он голосом молодецким, – Да никак я опять поумнел-то? Как Яга сказывала, так оно всё и стало: умер я да ожил опять, и голова моя садовая дурною быть перестала!
Ну, тут уже было не до охоты. Понял Куколока, что спешить ему надо очень, а то чегой-то сердце у него защемило насчёт Миловзоры. Отдал ему один из братьев своего скакуна, а другой кошель тугой с деньгами, обнялися они на прощание и пообещали друг друга в будущем навещать, после чего наш витязь умчался оттуда стремительно.
О том, как он добирался до столицы царства, мы не будем особо-то распинаться. Быстро он туда мчался, коню же понятно! И хоть голова у бедового парня более всего любовью была занята, но он и окрест успевал поглядывать и многое замечал…
Не понравилось ему увиденное, ох не понравилось!
Да и как порядочному человеку спокойным было там остаться, когда кругом разор один лишь виделся да всяческие ещё напасти. Нещадно народишко стал притесняем от боярской этой власти. Царя-то батюшки более не было? Не было. Вот они, гады, и беспредельничали да лютовали без всяких преград. В три шкуры с податных поборы они брали, и всё-то им было мало да мало…
А и как не быть малому, когда алчность да хамство по доброй воле – пороки неунимаемые. Маньяк ведь внешнею силою угоманивается, а от слабости да покорства аппетит у душ нечистых ещё пуще лишь разгорается…
Везде был слышен взрослый стон да плач ребячий, и защиты населению утесняемому не было никакой. Даже на Куколоку всяческие разбойники да чиновники покушаться пыталися, да только он от негодяев шутя отбивался, ибо сила опять в нём бурлила, подарок Великого Рьва…
Таким вот макаром на родину он и прискакал.
Ночь как раз там была, так что ни одна душа любознательная его не видала. Смотрит богатырь удивлённо – вот так дела! – дом-то их пуст-пустёхонек стоит-постаивает, двери все настежь, а внутри из обстановки и табуреточки нету. «Эх, – подумал усилок горько, – не иначе как папаня мой помер, а братья где-то в беду попали. Ишь, дом-то наш подчистую разграблен…»
Отвёл он коня боевого в конское стойло, а сам пошёл в дом и на полу улёгся. Так с седлом под головою и проспал наш Бронебой до самого до утра, ибо лето тогда как раз стояло, и погода была благодатная.
Наконец, проснулся герой ото сна липучего и почуял, что давно-то не спал он лучше. А как же иначе – в отчем дому чай не на чужбине, – так бы тут и дрых, коли бы дела не манили.
А какие у бывшего дурака дела? Хэ – вестимо, по городу родному пошататься! Спала ведь с разума его пелена мрачная, и любопытно ему сделалось, как всё привычное теперь ему глянется…
Вышел Куколока из дому, возле колодца умылся, волосы причесал и к центру города почесал. И вот же странная ерунда его заинтриговала: с кем только он ни здоровкался – ну никто его не узнавал! Куколока даже в лужу посмотрелся: может, думает, у меня с рожей какие изменения?.. Да вроде не – та ж самая мордень с лужи на него глядела. Или всё же не та?.. Э, наконец он смекает – а ведь выражение на моей личности явно же поменялося: было оно дурнее и не придумаешь, а теперя умнее стало умного…
Ладно. Перестал наш парень здоровья знакомым желать и пошёл по улице далее. И видит он, что и народишко к центру чего-то подтягивается. Ага. Идут-бредут горожане, смеются да разговаривают…
Спрашивает он у одного малого: куда это все идут, брат? А тот в ответ ухмыляется. Нешто ты, говорит, не знаешь, что сёдни ведьму будут сжигать? Ага, добавляет с азартом, оборотиху какую-то страшную, царевну из себя изображающую…