— Командор тебя метров с двухсот опознал, — сказал я.
— А у него в левый глаз ноктоскоп вставлен, — сказал Панин. — Это чтоб ты знал.
— Княжна, — сказал я, — позвольте представить: Сергей Панин, наш лучший актер. Княжна Дадешкелиани.
— Можно просто Кето, — высвободив из-под покрывала руку, княжна подала ее Панину. Панин тут же продемонстрировал, что он актер и в старом смысле этого слова: пал на колени и приложился к ручке так, как не снилось и д`Артаньяну.
— Как работа? — спросил я его, когда он, наконец, оторвался — вернее сказать, отвалился — от руки.
— Более-менее, — сказал Панин. — Но это нужно видеть глазами. Гера там сейчас кипятком брызжет.
— Гера? Интересно… Княжна, оставляю вас на Командора, извините…
— Она что, настоящая княжна? — спросил Панин, когда мы отошли метров на двести.
— Да, вполне.
— Странные вещи творятся на этом свете… Так вот, о деле. Мальчика мы взяли очень тихо, хорошо взяли… но подержаться нам за него не удалось.
— То есть?!
— Анафилаксия.
— На аббрутин?
— Да. Сдох на игле.
— Но-омер… вот это номер… — я даже остановился. До сих пор считалось — не без оснований — что выработка непереносимости к аббрутину монополия нашей фирмы. Никого из нас нельзя превратить в буратино: смерть наступает мгновенно. Значит, теперь и в этом мы не одиноки…
— В квартире мы нашли одну штуку, но пока не скажу, что — сам увидишь.
— Труп куда дели?
— С трупом все в порядке: продали мусорщикам.
— Сколько они сейчас берут?
— За все — две с половиной.
— Труп куда дели?
— С трупом все в порядке: продали мусорщикам.
— Сколько они сейчас берут?
— За все — две с половиной.
— Нормально.
— А знаешь, откуда пришла дробилка? Из гаража Скварыгина. Страшный народ эти мусорщики… Ну, документы мы забрали, купили билет в Бейрут на сегодня… в общем, мальчик улетел.
— Ну, Серега, все-таки — что вы там нашли?
— Нет, все сам — и посмотришь, и пощупаешь, и полижешь — все сам. Гера бродит вокруг нее, как кот вокруг сала…
— Бомба, небось?
— Угм.
— А кроме?
— Вещественного — ничего. Абсолютно чисто. А вот обозвал он нас — как бы ты думал?
— Как?
— Японскими болванами.
— Японскими?
— Вот и я удивился. Очень. Понимаешь, когда я уже воткнул в него иглу, он выпихнул кляп и крикнул: «Позовите… а, дураки, японские болваны!» — и все.
— Интересненько… Да, жалко, что так вот…
— Неожиданно, правда?
— Весьма неожиданно… японские болваны… Может быть, это просто идиома? Типа «японский городовой»?
— Почему это у грузин должны быть японские идиомы? Тьфу, черт — не японские, а русские…
— Русские… За кого он вас мог принять? По мордам видно, что не японцы…
— В том-то и дело. Мы его ждали в квартире. Я и Гера. Эта штука, бомба — мы ее распаковали, и она лежала прямо по центру. Он это видел, когда мы его вязали. Он даже не сильно сопротивлялся. Вырываться стал, когда я взял шприц…
— Все забавнее… Ладно, показывай, что вы добыли…
Панин постучал сложным стуком, а потом отпер дверь своим ключом. Гера неподвижно сидел в позе роденовского Мыслителя над предметом, размерами и формой похожим на пятилитровый молочный бидон. Японский городовой… Я нашарил сзади какой-то стул и сел. Правильно Панин темнил — я все равно не поверил бы. Именно такую форму и размер — пятилитрового молочного бидона имела японская атомная фугасная мина «Тама»: плутониевая, тротиловый эквивалент восемь тысяч тонн…
— Получилось? — спросил Панин.
Гера молча протянул ему кусок фотопленки — совершенно прозрачный.
— Тогда я ничего не понимаю, — сказал Панин.
— Я тоже, — сказал я. — Нельзя ли чуть подробнее?
— Когда мы ехали, — сказал Гера, — в одном месте машины проверяли радиометрами. Я думал — все. Но нас пропустили, хотя вообще-то «Тама» очень сильно светит: до пяти рентген в час. Плутоний, сам понимаешь, а свинца в ней всего двадцать килограммов. Ну, вот я решил проверить…
— Фотопленкой?
— Да. И получается, что так и есть — никакого излучения.
— Тогда, значит…
— Надо лезть внутрь, — сказал Гера. — Надо лезть внутрь, и все. Плутония там нет, это ясно, а остальное… В общем, ребята, вы пока погуляйте, я вас позову.
Мы отошли от дома метров на сорок и остановились. За деревьями играла музыка и бродили цветные сполохи — там танцевали. Кто-то громко смеялся рядом — громко, заливисто, пьяно.
Кто-то громко смеялся рядом — громко, заливисто, пьяно.
— Водочки бы, — сказал Панин. — Как твое мнение?
— Не возражаю. Вот сейчас с Герой и возьмем на троих.
— А девочек?
— Не знаю, пьют ли княжны водку.
— Спросим. Она настоящая княжна?
— Ты уже интересовался.
— Ну и что? Я свободный гражданин свободной страны…
— Настоящая.
— Тогда надо будет найти еще двух девочек.
— Подождем, чем там кончится у Геры — может, эта штука оторвет ему яйца…
Мы оглянулись на дом, и мне вдруг представилось: окна вспыхивают магнием, и все вокруг становится черным, и из черного пространства начинают медленно выплывать багровые клочья… Но вместо этого открылась дверь, и возникший на желтом фоне истонченный светом силуэт Геры дал нам понять, что все в порядке.
Все в порядке… Под предохранительной крышкой имелся вполне работоспособный подрывной блок тройного действия, но под блоком не было ничего: колодец, куда помещается собственно заряд, титановый стакан с плутонием и взрывчаткой — этот колодец был до краев наполнен крупной свинцовой дробью…