Глядя в глаза удивленной Любаве, которая вполне удачно для нее провела схватку (то есть ее не загрызли), Изя с чувством собственного достоинства и несомненного превосходства заметил:
— И нечего было суетиться, просто мы с Илюхой решили обсудить план предстоящей военной кампании, а не бросаться сломя голову на превосходящие силы противника с ножичком наперевес. Правильно я говорю, заслуженный мастер спорта?
— А то! — смог из себя выдавить бывший борец, смахнув со лба пот и отбросив от себя последнего мертвого волка. — Мы с Изей решили тактику обсудить, а ты сама, сама…
Соловейка заметно покраснела и на этот раз не только от возбуждения после славного боя, но и от стыда.
— Что мы, лохи без понятия? Тут стая травит редкого, реликтового змея, а мы с Илюхой в стороне будем стоять?! Да не для того я несколько лет состою в Гринписе, чтобы на такое варварство смотреть спустя рукава! — понесло Изю.
Тут Солнцевский покрутил пальцем у виска, а Соловейка вполне законно поинтересовалась:
— В каком таком писе ты состоишь?
Изе ничего не оставалось, как тихо выругаться и в очередной раз за последнее время уйти в тень.
Между тем спасенный Гореныш внимательно слушал беседу своих спасителей и в тот момент, когда они замолчали, бросился выражать им свою благодарность.
Как всем известно (точнее, было известно в те далекие времена), Змеи Горынычи были очень умными и продвинутыми земными существами. Их, собственно, и с людьми-то сравнивать было нельзя. Сами посудите, голов три, значит, мозгов в три раза больше, чем у любого, даже самого умного человека. В общем, именно за эту разницу в количестве серого вещества люди и ввели в свой обиход молодецкую забаву — «Ходить на Горыныча», с обязательным отсечением голов у оного и преподнесением их в качестве свадебного подарка своей невесте. Даже оставив за скобками сомнительную ценность такого свадебного подарка, данное людское развлечение может (и должно!) подвергнуться суровому осуждению всего здравомыслящего человечества.
Ну подумаешь, у змеюки летающей мозгов в три раза больше! Так это еще не повод мечами махать. Хорошо еще, что до черных времен Горынычей еще было далеко, и в то время они не видели в человеке (точнее, в его подвиде «добрый молодец обыкновенный») своего главного врага.
Змееныш-Гореныш (это тот же Змей Горыныч, только маленький) бросился к своим спасителям с благодарностью. Опять же, как всем было известно, Горынычи не умеют говорить по-человечески ввиду совершенно убогого строения голосового аппарата, но прекрасно понимают их речь и без особых напрягов могут пользоваться телепатией. Между собой они переговариваются именно с помощью нее, лишь подкрепляя основные мысли красочным пронзительным стрекотанием и выразительным свистом.
Для начала он облизал в три шершавых, теплых языка девушку, которая первая бросилась на его защиту, потом просто, но с явным почтением кивнул черту с обломленным рогом, предварительно лизнув его в руку средней головой (признак глубокого уважения). И уж только в последнюю очередь подошел к широкоплечему богатырю в странной одежде и с огромным золотым крестом на груди.
Мотя (так звали малыша) справедливо рассудил, что это явный лидер и наверняка (судя по кресту) воинствующий монах. Гореныш просто подошел к богатырю, сел напротив, склонил все свои головы перед ним и посмотрел на него всеми своими шестью зелеными глазами с такой преданностью, что у сурового братка защемило сердце.
Раз люди не понимают нормального языка, то уж что-что, а свои эмоции Горынычи научились выражать очень красиво и красочно. Как ни крути, но ему был Мотя обязан жизнью и собирался оплатить странному монаху свой долг сполна.
— Это чегой-то он? — не понял человек.
— Во-во, и он туда же, — недовольно пробурчала Любава. — Как его от волков спасать, так это Соловейка, а как головы склонить, так это, конечно, перед другими. Ну и где, скажите вы мне, справедливость? Все вы, мужики, одинаковые.
— Да это-то тут при чем? — взмолился Солнцевский.
— При том. Даже детям известно, насколько Горынычи могут быть верными, если их от неминуемой смерти спасти. А этот вообще маленький, так что тебе повезло дальше некуда, — противным голоском прогундела Любава и отошла в сторону.
— Да что я сделал-то? — искренне удивился Илюха. — Вижу, ты на помощь трехголовому помчалась, так я и того, помог, значит.
— Между прочим, я тоже не в носу ковырял в это время, — напомнил о себе старый черт.
Долго еще глупые люди обсуждали, почему Гореныша спасали все трое, а настоящую, на всю жизнь благодарность Змей проявил только к Илюхе. Было много версий и теорий, но ни одна из них не была верна.
Просто Мотю было не обмануть: девица искренне бросилась на помощь, но где-то глубоко внутри ее сидела мысль о том, как ей по гроб жизни будет обязан Горыныч. Старый черт, хоть и принял участие в драке, но про себя прикидывал, сколько можно будет получить в городе за чучело Змея в случае неудачного исхода битвы. И только Илюха, хотя и не хотел сперва выручать его, но все равно сделал это, не думая ни об ответной преданности, ни о вероятной выгоде. Именно поэтому Мотя просто лежал напротив своего спасителя и преданно смотрел на него всеми своими глазами.